Костёр 1988-01, страница 29

— Да я в воскресенье и верну! — обрадован-но выпалила Вика.— А где у тебя пленки?

— На шкафу...— внимательно разлядывая ка-кую-то выкройку, ответила Ирка.— Две черные кассеты...

И наступила суббота.

Наступила минута, когда поднялась Вика по полутемной, пахнущей кошками лестнице к заветной квартире и, набрав воздуха, нажала на кнопку звонка.

Дверь открыл сам Игорь.

Он стоял на пороге в светлом, делающем его еще выше и стройнее костюме, и Вика не сразу узнала его.

— Ну! Что ты встала? — спросил Игорь, чуть улыбнувшись.— Проходи. Уже почти все собрались...

Он помог Вике снять пальто и только тогда спросил про пленки.

— Я принесла...— похвастала Вика.— И у Ирки тоже две кассеты взяла.

Действительно, гости уже собрались. Большая комната была заполнена незнакомыми Вике парнями и девчонками. К немалому своему удивлению Вика увидела здесь и Костю Угарова. Он стоял у окна рядом с Машей Суворовой из восьмого «В».

И хотя Вика не дружила ни с Машей, ни с Костей, сейчас, растерявшись в этой незнакомой компании — Игорь с пленками сразу отошел к магнитофону, где его окружили какие-то вертлявые девчонки, должно быть, из его школы,— она обрадовалась им.

— А ничего штаники сидят!— похвалила Маша Викины штроксы.— И кофточка тоже идет. Правда, Костя?

— Клево...— кивнул Угаров.— В самый раз. Как будто на нее и шили.

Вика опасалась немножко, что Костя вспомнит тот давний разговор, и вначале чувствовала себя скованно, но Костя не смотрел на нее

— А эта девчонка откуда? — спросил он у Маши, кивая на высокую длинноногую девицу, что разговаривала сейчас с Игорем.

— Это не про тебя! — хозяйственно ответила Маша и потом объяснила: — Ее Игорь в какой-то спецшколе откопал. У нее предки знаешь какие? Она даже в Англии два года жила...

— Клево устроилась...— согласился Костя и принялся рассматривать других девиц.

— Что с тобой? — Маша внимательно посмотрела на Вику.

— Ничего...— стараясь не выдать своего волнения, отвечала Вика.— Жарко очень...

— Чего-то рано тебе жарко стало...— насмешливо сказала Маша Суворова.— Еще и не танцевала, а уже вся красная!

— Жарко...— повторила Вика.

И вот начались танцы, и Маша, схватив Угарова за руку, потащила его на середину комнаты, а Вика осталась одна. Ее пригласил тан

ФФО

цевать какой-то незнакомый парень, но Вика отрицательно покачала головой — Игорь все еще стоял возле магнитофона.

Игорь пригласил на танец высокую девушку из спецшколы.

Вика покраснела еще сильнее и принялась теребить шнурки своей голубой кофточки.

Этого занятия ей хватило до конца танца.

Когда музыка на мгновение стихла и все остановились, Вика окликнула Игоря.

— Скучаешь? — весело спросил он, не отходя от высокой девушки.— А ты попрыгай!

— Я не скучаю...— ответила Вика, но из динамиков снова рванулась музыка, сминая ее слова.

— Чего ты стоишь как неприкаянная? — поинтересовалась Маша Суворова. Она по-прежнему танцевала с Костей Угаровым.

— Так...— ответила Вика и услышала, как, уже отодвинувшись от нее, Костя сказал довольно громко, обращаясь к Маше: «Ну что ты пристаешь к ней? Ты что, не видишь — она же закомплексованная вся!»

Маша Суворова засмеялась в ответ, и Вика почувствовала, как все внутри нее сжалось. Как тогда, когда после болезни она первый раз пришла в класс.

— Игорь! — крикнула Вика, и Игорь обернулся к ней, улыбаясь. Улыбался он не Вике, а этой высокой девушке, с которой сейчас танцевал.

— Не скучай! — крикнул он.— Сейчас все вместе танцевать будем, ты тоже попрыгаешь!

И он снова отвернулся к своей девушке.

Опустив голову, Вика выбралась в коридор и, торопливо накинув на плечи пальто, выскочила на пропахшую кошками лестницу. Уже сбегая вниз, она слышала, как хлопнула наверху дверь и на лестничную площадку кто-то вышел.

— Что это она? — раздался голос Игоря.

— Да ну ее! — отвечал Игорю голос Маши Суворовой.— Она же закомплексованная вся. У нее от этих комплексов даже ресницы повыпадали!

И тогда и случилось непоправимое! Игорь громко засмеялся. Снова раздались шаги, дверь еще раз хлопнула — на лестнице стало тихо. Заплакав, Вика выбежала в глухой колодец двора, где громко плакала чья-то кошка.

Вика не помнила, как выбралась она из этого двора, не помнила, как бродила по пустому парку, где среди черных деревьев летали черные голуби. Остался в памяти только самозабвенный гипсовый бегун, расталкивающий грудью моросящий дождик. Вика запомнила лицо бегуна. Так же, как этот бегун, она пыталась и не смогла прорваться сквозь пелену отчуждения...

«Я не такая...— подумала она.— Не такая, как все... Совсем, совсем не такая...»

И заплакала.

Вика плакала и дома, когда, оттолкнув лежащий на диване магнитофон, уткнулась лицом в подушку.

Было уже темно, когда в комнату заглянула мать.

— Вика! — позвала она.

— Уйди! — отвечала Вика.— Я устала! Не трогайте никто меня!