Пионер 1989-02, страница 37

— Но ведь это же все-таки сказка. Не было же здесь никакого Реттерхальма... И кристалл мадам Валентины он тоже фантастика... Это даже хорошо.

— Почему же?- уязвленно спросил Пассажир. Но мальчик не заметил обиды.

— Потому что, если сказка, значит, вы и ней хозяин. Можете переделать конец по-другому!

— Нет, голубчик! Быль это или фантазия, но изменить я ничего не могу. Галька ушел из города...

— Ну... пусть! — Мальчик сжал монетку в кулаке, на ходу заглянул Пассажиру в лицо. Требовательными коричневыми глазами.— Ладно, ушел. Но напишите, что Лотик и Майка... ой, Вьюшка то есть... его догнали. И они пошли вместе. А? Это можно?

— Это можно лишь в одном случае, очень серьезно сказал Пассажир— Если у них хватит времени. Но мадам Валентина давно умерла, кто перевернет часы? Надо, чтобы замкнулось во времени колечко. А это зависит не от меня...

— А от кого?

— Ну-у, дорогой мой... Опять скажешь «фантазия»... Перестал бы ты кидать монетку, потеряешь раньше времени...

— Какого времени?

— То есть вообще потеряешь. Жаль будет.

Мальчик сунул монетку в карман.

За разговором они незаметно подошли к пристани. С палубы их заторопил пассажирский помощник:

— Давайте, давайте, граждане! Сейчас отходим.

— Что, раньше срока? - засуетился Пассажир.— Подождите, мальчик должен сойти, он только вещи возьмет.

...Потом они попрощались у трапа.

— До свиданья,— неловко сказал мальчик. «Может, еще встретимся», хотел он добавить, но постеснялся.

Пассажир вежливо наклонил голову с пробором. Бежали серые облачка, стало прохладно. Мальчик передернул плечами.

— Вот что, голубчик, возьми мою куртку,— вдруг решил Пассажир.— Смотри, холодает.

— Да что вы! У меня же безрукавка...

— Безрукавка вязаная, продувается. Да и руки все равно голые.— Он расстегнул куртку.— А это, смотри— целая плащ-палатка для тебя.

— Ну да,— неуверенно возразил мальчик.— Смеяться будут, скажут: во балахон...

— Да кто тебя увидит в темноте?

— В темноте?

— Ох, я хотел сказал «в тесноте». На станции и в автобусе... Ну, скажешь, что папина или дедушкина куртка... Я же не говорю: надевай сейчас. Это на всякий случай. Возьми, я прошу.

Мальчик молчал. Возиться с большой и ненужной курткой не было охоты. Но не хотел он и обидеть Пассажира.

— А как же вы?

— У меня есть другая в чемодане... А тебе... пусть будет на память о нашей дороге.

— Ну... тогда вытащите все из карманов.

— Всенепременно! — Пассажир тщательно очистил карманы.— Очки, блокнот, бумажник... все! Он отдал куртку, подержал мальчика за плечи и шагнул на трап.

Через минуту пароход отошел. Мальчик помахал с дебаркадера. Но Пассажира на палубе не было, он скрылся в каюте. Мальчик затолкал куртку в сумку. Та разбухла, как боксерская гру

ша. «Подарок»,— вздохнул мальчик. И вдруг очень пожалел, что не спросил у Пассажира, как его зовут.

3

Время до вечера мальчик провел без скуки.

Он побродил в ближнем лесу. Почти час просидел над муравейником, размышлял: есть у муравьев развитая цивилизация или они все-таки бестолковые? Из леса вышел к реке — на пустой песчаный пляжик. Солнце то выскакивало, то пряталось, было совсем не жарко, но мальчик искупался. Не для удовольствия, а из принципа (Гальке-то еще холоднее было ночью, под ветром). После купания напала такая дрожь, что пришлось надеть безрукавку. Согрелся.

Скоро совсем распогодилось, теплее стало. Мальчик сел на лужайке у расщепленной березы, на солнышке. Достал книгу «Человек, который смеется». Стал наугад перечитывать страницы...

Раздались голоса, пришли мальчишки с мячом. Разбились на две команды, разметили ворота. Береза сделалась штангой. Мальчик отодвинулся, чтобы не мешать. На него но обратили внимания. Или сделали вид, что не обратили. С полчаса он следил за игрой робкий незваный зритель. А когда один из ребят захромал и ушел с поля, мальчик робко спросил:

— Можно мне вместо него?

Тонкий мальчишка в полинялом трикотажном костюме и с белыми волосами ниже ушей (ну, прямо Галька!) прошелся по мальчику светло-синими глазами:

Ты откуда? Дачник, что ли?

— Не... я проездом. С парохода.

— Ну, валяй...

Мальчик играл не лучше и не хуже других. Разгорячился, заработал пару синяков, удачно подал мяч беловолосому, а тот «впаял» красивый гол... А время летело. И скоро видно стало, что солнце катится к вечеру.

— Я пошел. Пока...— сказал мальчик. Беловолосый рассеянно кивнул, остальные не обратили внимания.

Мальчик успел еще перекусить в столовой и, когда пришел на автостанцию, пыльные часы над окошечком кассы показывали без четверти восемь.

Мальчик удивился, что на станции пусто. Неужели никто не едет в сторону Черемховска?

Он побродил, постоял, изучая красочную схему маршрутов рядом с расписанием. Шоссе тянулось вдоль реки, соединяя пристанские поселки. Нашел мальчик и мыс Город. У него река разделялась на два русла, обтекая длинный остров. Китовый!

Правее мыса была обозначена станция Белые Камни. Мальчик машинально прикинул, что от нее до мыса километра три... Потом он перевел глаза на часы.

Две минуты девятого!

Что же это такое? Он потерянно оглянулся. Церковные окна желтели вечерним светом. Из открытой двери тянуло сквозняком, шелестел на бетонном полу старый билет.

Мальчик постучал в окошко кассы. Выглянула кассирша— не прежняя девушка, а старуха: Что тебе, молодой человек?

— А почему автобуса нету?

— Какого тебе сегодня автобуса?

— В Черемховск! В двадцать ноль-ноль...

35