Техника - молодёжи 1940-10, страница 52

— Симка! — радостно воскликнул Ридан. В тот же момент существо метнулось навстречу, срыгнуло к нему на грудь; длинные волосатые руки обхватили шею, и печальная .мордочка шимпанзе прижалась к ялечу профессора.

Симка был самым денным кз экспериментальных животных в «звериице» Рида-ш. |Впервые он появился лет пять назад. Это был совсем молодой и исключительно способный экземпляр шимпанзе.

Он уже побывал в руках дрессировщика <и всем своим поведением настолько был не похож на «животное», что профессору пришлось создать для него совершенно особые условия. В несколько дней Симка сделался общим любимцем семьи. Он часто выходил из своей большой клетки в обезьяннике и целые часы проводил в квартире Ридана, играя £ Анной и «Наташей в мяч забавляя их своим почти человеческим интересом ко всякому новому предмету и особенно к движущимся игрушкам, кото* рые специально для него покупались и массами гибли в его любознательных руках.

С необыкновенной Легкостью он научился пользоваться вилкой и ложкой и с этих пор начал «садиться за обеденный стол вместе со всеми, а затем понемногу усвоил некоторые элементарные обязанности слуги и выполнял эту роль с величайшим рвением и интересом. Симку особенно привлекало все, что приближало его к человеку. Порой казалось, что он задался «целью стереть последнюю грань, отделяющую человека от прочего животного мира.

Нечего и говорить, что Ридану пришлось освободить Симку от всех сколько-нибудь опасных и болезненных операций, связанных с изучением мозга, и предоставить ему главным образом роль объекта для наблюдений.

Однако два года назад Симка вдруг заскучал и стал проявлять признаки какого-то глубокого заболевания. Было похоже на туберкулез, болезнь, очень часто поражающую обезьян, переселенных в северные широты. Ридан тщательно обследовал пациента и решил, что самым верным методом лечения будет временное переселение Симки в более свойственные шу климат и обстановку. Симка был отправлен в один из лучших обезьяньих питомников в Закавказье впредь до выздоровления.

Почти предоставленный самому себе, в дикой субтропической обстановке, в лесу, перевитом лианами, этот «получеловек» сначала загрустил еще больше. Часами просиживал он неподвижно, укрывшись где-нибудь в укромном месте, в зарослях, равнодушно наблюдая полет ярких бабочек. Сотрудники этого обезьяньего санатория, искусно спрятанные в своих наблюдательных пунктах, соединенных между собой невидимыми подземными переходами, зорко следили за каждым движением знатного пациента, и Ридан периодически по-лучал подробнейшие донесения о состоянии здоровья и поведении Симки.

Природа взяла свое. 'Понемногу шимпанзе ожил, перестал покашливать, завел знакомство со своими сородичами и, повиди-мому, забыл человеческие навыки и привязанности. Все-таки он был еще совсем молод.

И вот он вернулся снова в Москву к Ридану.

Первая же встреча показала, что Симка не забыл профессора. Мамаша, наблюдавший сцену встречи, умиленно склонив голову набок, был растроган порывом нежности обезьяны. Очень скоро выяснилось, что Симка вообще ничего не забыл. Из кабинета все трое отправились в столовую обедать. Ридан, конечно, не упустил случая обставить появление Симки с соответствующим эффектом, и они уселись за стол в тот момент, когда тетя Паша вышла на кухню. Вскоре она вернулась обратно. Симка

сидел на переднем плане, справа от профессора. Грудь его была повязана салфеткой, в руке он держал чашку. Бородатая образина, окаймленная торчащими в стороны черными волосами, выжидательно и, казалось, равнодушно смотрела на тетю ПашуГ— человека, еще незнакомого.

Бедная женщина застыла в нескольких шагах от стола.

— Чего это?.. — тихо произнесла она, не отрывая взгляда от страшилища, и стала медленно пятиться назад.

Ридан говорил что-то Симке, делая вид, что не замечает испуга тети Паши. Наконец она нащупала за собой дверь и с необычайным проворством юркнула за нее. Через минуту дверь чуть-чуть приоткрылась и захлопнулась снова. Ридан, дразня потом тетю Пашу, утверждал, что она, ярая безбожница, в этот момент крестилась за дверью, а потом проверяла, исчезло ли «видение».

Однако Симка был «существом настолько миролюбивым и склонным к дружеским отношениям, что тетя Паша быстро привыкла к нему и полюбила его. Но никогда она не могла привыкнуть к его человеческим, приобретенным замашкам, которые ее глубоко поражали и казались несовместимыми с его обезьяньей природой.

Для Ридана возвращение Симки оказалось событием особенно важным. Он начал большую работу, которую скромно называл «градуировкой «ГЧ». На самом деле это был переворот в биологии. Профессор утверждал новые, никому еще неведомые законы жизни. Он записывал в свою толстую тетрадь то, что показывал верньер «ГЧ», то есть волну, выраженную в долях миллиметра, а в соседней графе он обозначал функцию организма и степень ее проявления. Это означало, что в организме животного, мозг которого подвергается действию данной волны генератора, неизбежно начинает проявляться определенная фунвдия.

Для Тырсы наступило беспокойное время. Десятки его питомцев ежедневно поднимались наверх, чтобы принять этот душ высокочастотной энергии. Наблюдателя следили за «ими, определяли, что именно в »х организме действует за счет новой, извне полученной энергии.

Ставя «ролика «еред объективом «ГЧ», настроенного на новую волну, Ридан не мог предсказать, что случится с этим кроликом через секунду или через день. Так было вначале. Казалось, числовые значе

ния волн беспорядочно распределены между функциями. Если от одной волны или группы волн кролик начинал двигать ногами, то следующая, соседняя волна часто вызывала усиленную деятельность ка-кой-нибудь железы внутренней секреции.

Дело шло медленно. Но некоторый материал уже накопился, Ридан начал его анализировать,, и вот уже стали намечаться контуры возможных закономерностей. Прежде всего оказалось, что самые примитивные функции организма соответствуют наиболее низким частотам в диапазоне волн «ГЧ». Похоже было, что развитие функций, их усложнение в процессе эволюции шло параллельно выработке все более высоких частот элементами нервной системы. Затем выяснилось обстоятельство, вначале очень испугавшее профессора. Соответствие между волнами и функциями, установленное для животных одного класса, оказалось негодным «для представителей другого класса. Волна, вызывавшая у кролика движение ноги, заставляла голубя, курицу и других птиц немедленно опустошать желудок. «Неужели, — думал Ридан, — в каждом зоологическом классе .распределение частот иное? Если так, то изучение влияния луча на животных ничего не даст человеку!»

Но скоро профессор успокоился: оказалось, что каждый класс требует только некоторого сдвига шкалы, введения определенной поправки* постоянной для всех волн. Тогда Ридан стал определять эти поправки для разных классов. В лаборатории, кроме кроликов и собак, появились самые разнообразные животные — моллюски, .рыбы, лягушки, насекомые, змеи, птицы. Вот тут-то и понадобился Ридану Симка как представитель животного мира, занимающий предпоследнюю ступеньку на лестнице эволюции. Он должен был указать поправку, пользуясь которой Ридан смог бы наконец направить луч «ГЧ» на голову человека.

Симка приступил к выполнению своих обязанностей...

Странно все-таки ведет себя профессор! Какие-то новые .дела, которые трудно было бы называть работой, появились у «его в последнее время. Вот кончается «градуировка», животных уносят по местам, все приводится в порядок, сотрудники уходят. Ридан обедает. Теперь ему полагается отдыхать, такой порядок заведен издавна.

Симка сидел справа от профессора. Грудь его была повязана салфеткой, в руке

он держал чашку.