Техника - молодёжи 1981-02, страница 62

Техника - молодёжи 1981-02, страница 62

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЗВЕЗДАМ

Акимов стоял в мемориальном зале станции и, опершись руками о прозрачный спектролит, смотрел на выпуклый диск Юпитера. Тысячи раз он видел это грандиознейшее в Солнечной системе зрелище, но так и не мог привыкнуть к стремительному, физически ощутимому вращению сплюснутого гиганта, к прихотливым узорам слоистых облаков, переливающихся всеми оттенками бурого, зеленого и грязно-белого цветов. Особенно интерес но наблюдать, как на Юпитер сползает желтое пятнышко Амальтеи: в момент прикосновения к зеленоватому абрису планеты оно (вдруг загорается ярким оранжевым светом и полупрозрачным пузырьком начинает скользить по темной полосе, на которой как на привязи держится глаз Большого Красного Пятна. Оно вот-вот должно было вынырнуть из-за спины гиганта, и Акимов ждал этого с болью в сердце.

Кто-то тихо подошел сзади и положил ему руку на плечо. И в тот же момент появился край Пятна, очерченный вихревыми облаками.

— Что тебе, Януш? — сказал Акимов, с трудом подавляя раздражение.

— Андрей, все уже собрались, — как всегда невозмутимо произнес Граховский, приглаживая белые вьющиеся волосы. — Даже Томсон прилетел с Ио. На каждый день приходится провожать начальство на Землю.

— Да, попрощаться надо, — сказал Акимов. Он не отрываясь смотрел на овал многотысячекилометрового смерча. Где-то рядом крошечной пылинкой затерялся и «Тополь», раздавленный чудовищным давлением...

— Попрощаться? — Голос Гра-ховского дрогнул. — Может быть, ты все-таки вернешься?

— Не надо об этом, Януш! — Акимов с трудом заставил себя отвернуться от ненавистного Юпитера. — Справитесь и без меня. Губить раз в неделю по зонду — дело нехитрое.

1 ДУБ ЮБИТЕДЕЙ АНТАСТИКИ

СЕРГЕЙ СУХИНОВ Москва

— Зря ты так, Андрей. Все-таки до нижней границы облаков мы уже добрались...

Акимов промолчал. Сгорбившись, он пошел в глубину зала, к памятнику экипажу «Тополя», погибшему при попытке приблизиться к Красному Пятну. Под кружевным стальным цветком на черном гранитном постаменте были выбиты имена космонавтов. Среди них Антон и Ольга, его сын и жена...

— Ладно, пойдем, Януш, — сказал наконец Акимов. — Только, пожалуйста, не надо прочувствованных речей...

Шаркая по полу магнитными подошвами, они вышли из мемориального зала и начали спускаться по узкой винтовой лестнице. Отсюда, с высоты десяти этажей, через прозрачные стены была хорошо видна волнистая, залитая зеленоватым колеблющимся светом поверхность Европы и сплюснутые овальные здания Института Юпитера, обрамленные решетчатыми антеннами дальней связи. Януш замедлил шаг, уверенный, что знаменитый космонавт захочет в последний раз взглянуть на детище своих рук, но тот даже не повернул к городку головы и молча пошел по коридору туда, где его ждали друзья.

Ровно в три часа дня Акимов вошел в ворота Александровского сада. Морозный февральский воздух искрился мириадами мельчайших снежинок, небо было затянуто розовой пеленой, по которой лениво плыли по-зимнему бесплотные облака. Акимов, прищурившись, посмотрел на оранжевый шар солнца, чуть теплившийся над горизонтом, и поглубже засунул руки в карманы полушубка. Было трудно привыкнуть за неделю к двадцатиградусному морозу, но еще труднее поверить, что ты все таки на Земле. «Отвык я от дома», — подумал Акимов и тут же, поскользнувшись, чуть не упал в сугроб. Проходившие мимо девушки засмеялись.

Акимов смутился и, стараясь не шаркать ногами, (дурацкая привычка!), свернул налево от входа, к рядам утепленных зеленых скамеек. Трошина пока не было, и он стал выискивать уединенное местечко. Ему не нравилось, когда его

НА КОНКУРС

узнавали совершенно незнакомые люди. Это началось на Луне, где Акимов с изумлением понял, что его помнят и относятся как к живой легенде. Молодежь с лунных новостроек ходила за ним длин ным хвостом, теребила, расспрашивала, спорила о смысле жизни и даже подбрасывала любовные записочки. Рассказы Акимова о Юпитере ребята воспринимали восторженно, а к сетованиям на многолетние неудачи, как ни странно, отнеслись философски («это еще ничего, вот у нас в Море Дождей был случай...»). То же самое происходило и в космогороде Циолковском. А на Земле его встретили поседевшая мать, запорошенный снегом деревенский дом под Владимиром и сны.

Странные это были сны. Затейливой вязью переплелись в них красочные кольца Сатурна, тонкая серебристая лыжня в зимнем лесу, теплые материнские руки, тонкие, постаревшие... Увидел он и скромную могилу отца на заброшенном кладбище, и восторженные лица ребятишек на утреннике в детском саду, и еще многое-многое, что объединялось единственным в мире словом...

— О чем задумался, небожитель?

Трошин был тот же — высокий, худощавый, с длинным скуластым лицом и умными маленькими глазами. Друзья обнялись и какое-то время с улыбкой рассматривали друг друга.

— А ты, старик, совсем заматерел, — сказал наконец Акимов. — В замминистрах ты выглядел на полголовы ниже.

Трошин хохотнул. Они не спеша пошли в глубь парка, обмениваясь новостями. Потом Трошин спросил:

— Говорят, ты решил остаться здесь навсегда?

— Да мало ли что говорят... Поживем — увидим. Скажи луч ше: зачем меня вызывают?

— Причины разные, Андрей. Сообщу по секрету, что вашу деятельность на Юпитере правительство оценивает высоко. Сейчас рассматривается вопрос о расширении плана работ. Доволен?

— Что ж, ребята этого заслужили, — задумчиво сказал Акимов.

— Хм... Но учти: если решишь не возвращаться, мы можем предложить тебе место в проекте «Альфа». Будешь сидеть на внеземных станциях контроля и любоваться Землей.

— Погоди, не все сразу... Я все го лишь слабый, измученный прививками и радиационными ударами человек. Скажи, честно, Олег, разговор на приеме будет только о космических делах?