Техника - молодёжи 1982-07, страница 37

ВЕКТОР ВРЕМЕНИ *

Ю. Л о щ и ц. ДМИТРИЙ донской

М., «Молодая гвардия», 1981.

Трудно найти в истории русского средневековья эпоху более яркую и вместе с тем более сложную и противоречивую, чем последняя треть XIV века. Это было время, когда мощный подъем народного духа надломил железное ярмо ордынского ига и когда лучшие люди всех земель и всех сословий, забыв стародавние распри, сплотились в борьбе за свободу своей Родины.

И вот достойно увенчался великий созидательный труд нескольких поколений русских людей. Свежим ветром пронеслась по Руси весть о славной победе на Куликовом поле. Несколько веков бережно хранились в памяти народной песни и сказания о подвиге русского воинства, о мужестве и ратном искусстве великого князя московского Дмитрия Ивановича. Имя Дмитрия Донского вдохновляло на подвиг, поддерживало в трудную минуту не одно поколение русских людей.

Донести до современников, до молодежи 80-х годов XX века все величие подвига наших предков, воссоздать яркие образы героев Куликова поля, борцов за освобождение родной земли от иноземного ига — почетная обязанность советских писателей и художников. Среди произведений литературы и искусства, посвященных эпохе Куликовской битвы, ие последнее место займет книга Ю. Лощица.

Нелегко войти в эпоху, отстоящую от нас на шесть столетий, проникнуться мыслями и чувствами людей, не знавших печатного станка и пороха, измерявших расстояние размахом рук, а время — сменой зимы и лета. Прежде чем приступить к описанию этих далеких героических времен, автору пришлось проделать большой и кропотливый труд по изучению исторических источников — летописей, памятников литературы и искусства, устного народного творчества.

Дмитрий Донской — фигура чрезвычайно сложная и интересная. Это и крупный государственный деятель, стоящий у истоков русского централизованного государства, и активный участник сложнейших полйти-ческих комбинаций, нити которых тянутся через всю Восточную Европу. Понять политику московского князя, его слова и дела можно, толь

ко пристально вглядевшись в пестрый рисунок политической истории Восточной Европы, Византии и Золотой Орды, изучив десятки исторических исследований, посвященных этим вопросам.

Однако Дмитрий Донской не только политик и дипломат. Он вошел в нашу историю прежде всего как замечательный полководец, сумевший нанести ряд крупных поражений Золотой Орде и литовским князьям. Для того чтобы оценить Дмитрия Донского как великого мастера ратного дела, необходимо было глубоко вникнуть в историю средневекового военного искусства, в особенности степной войны.

Внешняя сторона жизни Дмитрия Донского — походы и осады городов, договоры и пиршества — обычно почти заслоняет его как человека, как сына своего героического и жестокого времени. Именно в этом — в создании живого, полнокровного образа Дмитрия — третья, но первая с точки зрения художественности, задача, стоявшая перед автором. Для ее решения недостаточно одного только знания исторических фактов. Лишь глубокое проникновение в жизнь и обычаи своего народа, понимание русского национального характера могут помочь и помогают автору.

За шесть столетий Дмитрий Донской вырос в памяти соотечественников, стал не просто видным историческим деятелем, но символом несгибаемости, жизненной энергии великого русского народа. Озаренная ярким светом Куликовской победы, фигура Дмитрия Донского стала одним из самых блестящих, легендарных образов нашей истории. Задача литератора, принимающегося за нелегкий и ответственный труд жизнеописания героя, состоит в том, чтобы отделить реального человека от человека-легенды, не погрешив при этом ни против истины, ни против исторической традиции.

И наконец, повествование о Дмитрии Донском, о народе, вышедшем на смертный бой за свою честь и свободу, требует такой силы языка, такой образности и выразительности речи, которая не поблекла бы в сравнении с классическими произведениями русской литературы, посвященными этим героическим временам.

Уже одно перечисление задач, стоящих перед автором книги о Дмитрии Донском, заставляет вспомнить о том, что нельзя объять необъятное. А между тем книга Ю. Лощица вопреки ожиданиям почти не требует читательского снисхождения. Уже неторопливый, эпический ритм первых страниц книги как бы переключает на иные, забытые скорости, настраивает на раздумье Лаконичность речи местами напоминает скупые, словно обточен

ные временем строки древних летописцев. Там же, где встречаются цветистые выражения, сложносостав-ные слова, они не утяжеляют речь, не выглядят нарочитыми архаизмами, а естественно вписываются в словесную ткань повествования, воскрешая в памяти затейливые, плетеные словеса Даниила Заточника и Епифания Премудрого.

К числу достоинств книги можно отнести стремление автора своими глазами взглянуть на многие явления эпохи. Иногда этот свежий взгляд открывает несостоятельность некоторых традиционно бытующих в исторической литературе представлений. Так, вполне справедливо усомнился автор в оборонительном значении русских монастырей в XIV столетии. Иногда автору удается в двух-трех словах, в нескольких точных и емких образах передать самую суть сложных исторических явлений. Запоминается, например, такая фраза: «В семидесятые годы XIV века исходящая от Москвы энергия домостроительства стала получать мощный духовный отклик из самых разных пределов Русской земли».

Внутренняя структура книги тщательно продумана. Главы точно соответствуют основным моментам политической биографии Дмитрия Донского. Каждая глава — новый шаг на тернистом историческом пути становления Московского государства

При всех достоинствах книги Ю, Лощица в ней можно отыскать и слабые места. Прежде всего это касается общей картины культурного подъема русских земель в последней трети XIV столетия Особый рассказ об этом, помещенный в главе «Домостроительство», носит довольно фрагментарный, иллюстративный характер. Автор несколько увлекся политической биографией Дмитрия Донского в ущерб общему культурно-историческому фону, на котором проходила деятельность внука Калиты.

Читая яркие, исторически оправданные характеристики русских князей — современников Дмитрия Донского, — нельзя не пожалеть о некоторой беглости, схематизме в изображении других виднейших деятелей эпохи. «Не повезло» в этом отношении митрополиту Киприану, Феофану Греку, Федору Симоновскому.

Не соглашаясь с автором в деталях, сожалея о том, что он не смог более полно показать нам великую эпоху Куликовской битвы, не забудем, однако, что книга Ю. Лощица — талантливое, исторически достоверное произведение, воссоздавшее образ одного из самых замечательных деятелей русской истории.

НИКОЛАЙ БОРИСОВ, кандидат исторических наук

35