006. Сретенский монастырь, страница 21

ЧУДЕСА

штшт

Русская Православная Церковь Заграницей

В начале 1920-х годов численность русских беженцев составляла около 3—4 миллионов человек. Осуществлять окормление своей паствы, рассеянной по всему миру, Русская Православная Церковь, гонимая большевиками, не могла. Ни о каком полноценном общении между Патриархией и церковными иерархами, оказавшимися за рубежом, речи не шло. Патриарх Тихон констатировал: «Мы с трудом и большим опозданием узнаем, что делается на свете». Именно в таких условиях — вынужденно — возникла Русская Зарубежная Церковь. В 1922 году русские эмигранты имели все основания опасаться, что законная церковная власть в Советской России уничтожена окончательно: за границу дошли вести об аресте Патриарха Тихона и обновленческом расколе. В связи с этим в 1925 году зарубежные епископы не сразу признали полномочия Патриаршего Местоблюстителя Петра (Полянского): его намерения относительно обновленцев оставались неизвестны им. Окончательное прерывание отношений с Патриархией произошло после предложения, сделанного в 1927 году тогда еще митрополитом Сергием (Страгородским) пастырям эмиграции: дать подписку о лояльности к советской власти. Однако иерархи Русской Православной Церкви Заграницей ни в коей мере не стремились к автокефалии и всегда подчеркивали временность своего самоуправления — «до упразднения безбожной власти».

Вверху: После службы прихожан и гостей Сретенского монастыря ждала трапеза под открытым небом.

Справа: Владыка Лавр за всенощным бдением. Всего во время службы в алтаре собора Сретения Владимирской иконы Божией Матери присутствовало около ста священнослужителей.

После службы митрополит Лавр подарил обители список с чудотворной Курской-Коренной иконы Божией Матери. На протяжении долгих лет этот образ, покинувшей Россию в 1920 году вместе с остатками Белой армии, сопровождал русскую эмиграцию на ее нелегких путях — в Югославии, Германии, США. «Пусть Божия Матерь покрывает Своим покровом вас, вашу братию и всю вашу паству. С праздником!» — обратился Владыка к архимандриту Тихону (Шевкунову) и всем собравшимся.

Среди гостей, присутствовавших 16 мая 2007 года в Сретенском монастыре, были те, чьи бабушки и дедушки покинули Россию в начале 1920-х годов. Были и те, кого родители вывезли за границу во время Великой Отечественной войны. С тех пор эти семьи жили надеждой на возвращение на родину. Надеждой на возвращение, тоской о невозможности возвращения полна вся литература, вся культура русской эмиграции. «Когда мы в Россию вернемся...» — строки Георгия Адамовича звучали рефреном даже в сердцах тех, кто никогда России не видел, кто

родился и вырос в Париже, Нью-Йорке, Мюнхене, Буэнос-Айресе. Богослужение в русском храме было для многих эмигрантов едва ли не единственной возможностью хотя бы на время почувствовать себя дома, в России. Но и здесь «иллюзия возвращения» оказывалась омрачена разделением Церквей. Преодоление этого болез

ненного разрыва многие переживали как совершенно особую, пасхальную радость. «Мы пришли домой, — говорили они. — Наши предки бежали из России, а нас Господь Бог сподобил духовно вернуться на родину... Сегодня победила любовь... Мы даже и не думали, что можем до этого дожить». Но мы все-таки дожили.