Вокруг света 1963-02, страница 45

фа. И лишь на немногих из них побывали глациологи.

Между тем оледенение этого самого северного на Земле архипелага очень интересует современную науку. Как ж-ивут ледниковые купола? Сколько на их поверхности ежегодно накапливается снега, сколько образуется нового льда и сколько стаивает? Как влияют на них климатические изменения и как самм они влияют на погоду? И главный вопрос: отступает лед или наступает?

На многие вопросы дала ответ двухлетняя экспедиция Института географии, работавшая в центральной части архипелага. Она установила, что ледяной панцирь Земли Франца Иосифа ежегодно «худеет», теряя 7з4о своей массы.

Но это было проверено лишь на небольшой части архипелага. Для полноты картины необходимо изучить «поведение» льда на восточных и западных островах.

Вот затем мы и прибыли сюда — маленькая экспедиция, всего три человека. Двое, Владимир Суходров-ский и я, уже хорошо знакомы с суровой природой Севера. Третий, студент МГУ Володя Петрасов, новичок в Арктике. Его еще долго возмущало: как это можно так «панибратски» называть столь романтический архипелаг?..

— Куда подбросить, в отель или на медвежий пляж? ■— спрашивает нас водитель вездехода Павел Петров — главный механик всей нагур-ской техники.

То, что он говорит дальше, мы не слышим. Вездеход с грохотом взлетает на огромный, с двухэтажный дом, сугроб и мчится, вздымая снег, к зданию полярной станции.

Через день этот же вездеход везет нас в первый маршрут, на Лунный купол. Мы торопимся — уже середина июня, и со дня на день начнется таяние снегов.

Ледниковый купол Лунный... Пока мы знаем только, что в поперечнике он достигает 50 километров, а вершина поднимается на 360 метров.

Летом 1914 года видел этот купол штурман знаменитой «Святой Анны» В. И. Альбанов. Он так описывал его: «Это была резкая серебристо-матовая полоска, немного выпуклая вверх, идущая от самого горизонта и влево постепенно теряющаяся. Цвета она была точно такого же, какого бывает луна днем, и даже похоже было, будто из-за горизонта показалась луна».

И вот этот «кусочек Луны» перед нами — аккуратно очерченный, сияющий серебристой чистотой сегмент.

Вездеход с трудом взбирается по крутому склону купола. Наконец Паша решительно останавливает машину:

— Дальше не пойдет. Очень круто, да и снега много.

Теперь вся надежда на собственные ноги и руки. Дружно подтаскиваем грузы вверх еще метров на двадцать. Вездеход разворачивается

и уходит. Володя втыкает в снег лыжную палку:

— Здесь будет город заложен! Наш город — маленькая зеленая палатка, в которой по недосмотру не оказалось пола, да две пары лыж у входа.

Погода не радует. Едва начали рыть в снегу углубление для палатки, подполз туман. Потом, когда поставили палатку, в брезентовые стенки сотнями снежинок застучал ветер. Это метель... А если завтра погода будет еще хуже? Решено: все равно начинать работу, не от

кладывая. Идти можно и вслепую, по отметкам анероида, а для контроля ставить через каждые 50 метров столбики из снежных кирпичей.

Так мы и сделали на следующий день. Метель, ничего не видно вокруг, а мы идем по склону Лун

ного. Около каждого столбика копаем шурф на всю глувину снежного покрова. Определяем структуру снега, его мощность и плотность. Соединив данные по всем шурфам, подсчитаем «запасы воды» на каждом склоне купола.

Нелегко забираться вверх по све-

БЬЕРН — ПРЕДАННЫЙ ДРУГ

Человек и собака с трудом пробирались через загроможденное торосами и рассеченное трещинами ледяное плато восточного Лабрадора.

Ирландский врач и этнограф Томас О'Нейл, запасшись медикаментами, покинул центральную факторию в глубине полуострова в конце ноября, рассчитывая добраться к эскимосским селениям на побережье до начала зимних снежных циклонов. Это было не первое путешествие О'Нейла по безлюдной снежной пустыне; ученого хорошо знали на Лабрадоре. Аборигены звали его «эскимосским доктором».

Друзья предупреждали О'Нейла об опасности шестисоткилометрового перехода через ледяную пустыню, да еще в начале зимы. Но бродячие торговцы принесли в факторию весть, что на севере в зимних стойбищах эскимосов начался легочный грипп. Этот грипп станет смертельным для эскимосских детей, если только вовремя не доставить туда противогриппозную сыворотку.

Ирландец взял с собой только лыжи и легкие сани, в которые впряг Бьеряа — свою лучшую собаку.

Бьерна подарили доктору эскимосы. Пес обладал всеми достоинствами упряжной собаки: был непритязателен в пище, вынослив и каким-то инстинктом мог находить потерянную в буране дорогу. С этим спутником О'Нейл надеялся благополучно миновать безлюдный участок пути.

Циклон начался неожиданно и совершенно бесшумно. Он всей силой обрушился на путников, погнал их под защиту ближайшей скалы. Там они пробыли пятеро суток. Холод все больше охватывал тело.

Съеден последний кусок пеммикана — смешанного с жиром сушеного оленьего мяса. Наконец буран стих. О'Нейл откинул оленью шкуру, прикрывающую вход в снежную пещеру, и выбрался наружу, Снег ослепил его нестерпимым блеском, и он, зажмурив глаза, сделал несколько шагов вперед. Потом ощупью вернулся. Дело в том, что, отправляясь в путь, О'Нейл забыл темные очки и еще перед бураном у него заболели глаза. А теперь он ослеп окончательно...

В полумраке О'Нейл с трудом нацарапал на клочке бумаги план местности с координатами своего случайного убежища и несколько слов по-эскимосски: просьбу о помощи. Записку врач завернул в тряпку и, скрутив ее, повязал Бьерну наподобие ошейника. Он долго ласкал собаку, потом вывел ее из пещеры и, указав направление, скомандовал: «Вперед!»

...О'Нейл не знал, сколько суток он пробыл один в пещере. Один раз, проснувшись, он поднес часы вплотную к глазам: стрелки показывали за полночь. Он медленно поднялся, чтобы разжечь спиртовку. И снова сел: снаружи доносились человеческие голоса и громкий собачий лай. Совершенно обессиленный, он едва осознал, что пришло спасение.

Оказалось, эскимосы сами вышли из стойбища навстречу О'Нейл у, чтобы провести его через самый трудный заснеженный участок пути. Но они думали, что доктор пойдет по старой тропе; которая находится много западнее, и отправились по ней. И вдруг кто-то из охотников заметил на гребне одного из отдаленных снежных холмов силуэт собаки. Услышав выстрел, собака из последних сил бросилась к людям. Бьерн исхудал до неузнаваемости, лапы у него кровоточили. Но, едва схватив предложенный кусок оленины, собака кинулась обратно к занесенному снегом человеку. Ее гнал туда инстинкт, такой же глубокий, как инстинкт сохранения жизни.

О. КОКОРИН