Вокруг света 1966-10, страница 5

Вокруг света 1966-10, страница 5

— Зачем пожаловали?

— Помочь ветеранам труда, — сказал Петька. — Говорят, зашились, без нас не обойтись.

— Что же. в депо настоящего слесаря не нашлось? — нахмурился машинист и скрылся в кабине.

— Тяготеет над людьми груз прошлого, Сергей, — громко произнес Петька. — Ведь сколько лет уже поем: «Молодым везде у нас дорога...» А старикам, извини, только почет...

Голова машиниста снова показалась в окне кабины.

— У тебя рашпиль есть?

— Есть! — с готовностью отозвался Петька. — Дать?

— Самому сгодится... Попроси приятеля язык тебе подпилить.

Петька беззлобно рассмеялся. Что-что, а юмор он понимает.

— Пойдем, Селезень, — сказал он. — Покажем, на что способно новое пополнение рабочего класса.

— А этот свистун тоже — класс? — спросил машинист. Он глядел на мои брюки.

— Не угадал, батя, — сказал Петька, — трудовая интеллигенция! Пошли!

Нужный нам тепловоз стоял последним в сцепке. Петька полез в узкое пространство между секциями. Внизу на гладко срезанных торцевых стенках было по два бункера с песком. Около каждого из них откидные площадки, к которым шли лестницы. Одна лестница, побольше, вела на крышу локомотива.

Петька подергал клапаны. На рельсы посыпался песок.

— Здесь все нормально, — сказал он. — Пошли в кабину.

Машинист, высунувшись из двери головного локомотива, смотрел на нас. Мы поднялись в кабину первой секции сто тридцать четвертого.

Тепловоз мерно подрагивал. Работали двигатели. В кабине стояли два мягких вертящихся кресла. В большие овальные окна открывался обзор на три стороны. На приборной доске — циферблаты и лампочки. Почти как в самолете. Рядом какие-то рукоятки, штурвалы, кнопки.

Петька возился, согнувшись в углу.

— Педаль подачи заедает, — бормотал он.

Я покрутил одно из кресел. Оказывается, оно не только поворачивалось, но и подымалось вверх и вниз, как у зубного врача. Я подогнал кресло по своему росту и сел. Положил руку на одну из рукояток. Вдруг тепловоз дернулся и тронулся с места.

— Это что за чудеса?! — выпрямился Петька. — А если б я еще у бункера сидел?!

Я перепугался, хоть и понимал, что не мог ничего сделать. Я ведь даже не шевельнул рукоятку.

— Машинист видел, как мы сюда поднялись, — сказал я.

Состав неторопливо двигался задним ходом.

— Теперь начнет по всей станции гонять, — проворчал Петька. — А ты жди!

Он сел в соседнее кресло.

На приборной доске вспыхивали и гасли разноцветные лампочки.

— Ты что-нибудь соображаешь в этом? — спросил я Петьку.

— А как же! Я вообще думаю на будущий год в машинисты перейти — профиль у них интересный...

Тепловозы вдруг резко рванули вперед. Я чуть не слетел с кресла.

— Вот человек! — возмутился Петька. — Отдохнуть культурно не даст!

Я посмотрел в окно. Сцепка, набирая скорость, шла вперед по запасному пути. Мне показалось, что дверь самой первой кабины была открыта.

— Куда это мы?

— Спроси что-нибудь полегче. — Петька тоже высунулся в окно. — Спятил старый, что ли? Ведь там же тупик!

3

В кабине было душно. Машинист пошире распахнул дверь. Весь день ему не хватало воздуха. Прошлой ночью давило в груди, отдавало под левую лопатку. Только к утру боль отступила.

Заправка окончилась. Машинист передвинул рукоятку контроллера на самый тихий, чтобы отогнать сцепку немного назад. Потом снова шагнул ближе к двери глотнуть свежего воздуха.

Тепловозы отошли от заправочной станции. Машинист потянулся к рукоятке реверса, чтобы поставить двигатели на холостой ход...

Острая, нестерпимая боль внезапно пронзила сердце... Падая, машинист не почувствовал, как его рука судорожно рванула вперед рукоятку контроллера. В следующее мгновение резкий толчок выбросил его в открытую дверь кабины...

— Федор Петрович! Федор!

Голос доносится откуда-то издалека. Отчаянно болит грудь. Машинист приоткрывает глаза. Серая пелена застилает все. Кружится голова.

— Что с тобой?

Как в тумане, склоняется над ним знакомое лицо путевого мастера.

Машинист рывком приподнимается, кричит:

— Где... тепловозы?!

Но мастер не слышит его крика. А сцепка идет одна, и на ней двое слесарят.

— Тепловозы! — хрипит машинист.

Нет, не слышит его путевой мастер, не слышит...

И тогда машинист встает. Он должен догнать сцепку. Он делает шаг, другой. Чудовищная слабость валит с ног, но машинист идет. Он отталкивает человека, который стоит на пути.

И вновь невыносимая боль пронзает сердце. Машинист падает. Его обступает тьма...

Когда' задыхающийся путевой мастер вбежал в дежурку с невероятной вестью, диспетчер Сортировочной успел почти автоматически послать две команды.

Первое — он перевел сцепку с запасного на главный путь, ибо нельзя было дать погибнуть машинам в тупике (о том, что на сцепке двое ребят, не знали ни мастер, ни диспетчер, а лежащий без сознания машинист не скоро смог бы рассказать об этом). Второе — диспетчер проверил, закрыт ли выход со-станции красным светофором. Это было единственное, что могло задержать сейчас сцепку.

4

Петька успокоенно выпрямился. Тепловозы прогрохотали по стрелке.

— Перевели на главный, — сказал Петька. — Фу ты, черт!.. Не дрейфь, Серега, не кончится теперь в тупике твоя молодая жизнь!