Вокруг света 1967-01, страница 42

Вокруг света 1967-01, страница 42

пущей мочи. Весь потный, запыленный, я не стал краше от этой процедуры, так что, когда я зашагал по ступенькам дома, с болтающимся из-под наглухо застегнутой мокрой рубахи мангу-стовым хвостом, вид у меня был, мягко говоря, не совсем презентабельный. Сделав глубокий вдох и стараясь держаться непринужденно, я вошел в ярко освещенную гостиную, где вокруг карточного стола сидели трое. Они вопросительно посмотрели на меня.

— Добрый вечер, — сказал я, чувствуя себя не совсем ловко.— Моя фамилия Даррелл.

Из-за стола поднялся невысокий человек с черным чубом и, дружелюбно улыбаясь, пошел мне навстречу. Он крепко пожал мне руку и, игнорируя внезапность моего появления и странный вид, сосредоточенно уставился мне в глаза,

— Добрый вечер, — сказал он. — Вы, случайно, не играете в канасту?

— Нет, — оторопел я. — К сожалению, не играю.

Он вздохнул, словно оправдались его худшие опасения.

— Жаль... очень жаль. — И он наклонил голову набок, изучая мое лицо.

— Как вы сказали вас звать?— спросил он.

— Даррелл... Джеральд Даррелл.

— Силы небесные! — воскликнул он, озаренный догадкой. — Это вы тот одержимый зверолов, о которой меня предупреждали?

— Очевидно, да.

— Послушайте, старина, но ведь я вас ждал два дня назад. Где вы пропадали?

— Мы приехали бы два дня назад, если бы наш грузовик не ломался с таким нудным постоянством.

— Да, здешние грузовики чертовски ненадежны, — сказал он, словно поверяя мне секрет. — Выпьете стопочку?

— С превеликим удовольствием, — пылко ответил я. — Можно, я схожу за остальными? Они сидят там, в грузовике, ждут.

— Ну конечно, ведите всех, что за вопрос. Всем по стопке!

— Большое спасибо. — Я повернулся к двери.

Хозяин поймал меня за руку и потянул обратно.

— Скажите, дружище, — хрипло зашептал он, — я не хочу вас обидеть, но все-таки: это мне

из-за джина мерещится или ваш живот всегда так колышется?

— Нет, — мрачно ответил я.— Это не живот. У меня мангуста за пазухой.

Он пристально посмотрел на меня.

— Вполне приемлемое объяснение, — произнес он наконец.

Так мы вторглись в дом Джона Гендерсона. В два дня мы превратили его, наверно, в самого многострадального хозяина на западном побережье Африки. Для человека, дорожащего своим уединением, приютить у себя четверых незнакомцев — благородный поступок. Когда же он, не любя никакой фауны и даже относясь к ней с великим недоверием, предоставляет кров четверым звероловам, это героизм, для описания которого нет слов. Через двадцать четыре часа после нашего приезда на веранде его дома были расквартированы, кроме мангусты, белка, галаго и две обезьяны.

Пока Джон привыкал к тому, что, стоит ему выйти за дверь, как его тотчас обнимает за ноги молодой бабуин, я разослал письма своим старым знакомым из числа местных охотников, собрал их вместе и рассказал, какие звери нам нужны. После чего мы с Бобом, не утруждая себя работой, стали ждать результатов. Они последовали не сразу. Но вот в один прекрасный день на аллее показался охотник Огастин; он был одет в красно-синий саронг и, как всегда, напоминал подтянутого, деловитого администратора универмага. Его сопровождал один из самых рослых камерунцев, каких я когда-либо видел.

— Доброе утро, сэр, — сказал Огастин, поддергивая свой яркий саронг.

— Доброе утро, сэр, — подхватил великан голосом, напоминающим далекий раскат грома.

— Доброе утро... Вы принесли зверей? — с надеждой спросил я, хотя непохоже было, чтобы они доставили каких-нибудь животных.

— Нет, сэр, — скорбно ответил Огастин, — зверей нет у нас. Мы пришли просить масу, чтобы маса одолжил нам веревку.

— Веревку? Зачем вам веревка?

— Мы нашли большого боа, сэр, там в лесу. Но без веревки нам его никак не взять, сэр.

Боб, специалист по рептилиям, подскочил на стуле.

— Боа? — взволнованно сказал он. — Что он подразумевает... боа?

— Они подразумевают питона, — объяснил я.

У пиджин-инглиш есть свойство, которое особенно сбивает с толку натуралиста, — это обилие неправильных названий для различных животных. Питонов именуют боа, леопардов — тиграми и так далее. В глазах Боба загорелся фанатический огонек. С той минуты, как мы сели на судно в Саутгемптоне, он почти только о питонах и толковал, и я знал, что ему свет не будет мил, пока он не пополнит нашу коллекцию одним из этих пресмыкающихся.

— А вы кого-нибудь оставили сторожить нору, чтобы боа не убежал в лес? — спросил я.

— Да, сэр, двоих оставили.

Я повернулся к Бобу:

— Ну, вот и выдался тебе случай: настоящий дикий питон заперт в норе. Пойдем попробуем?

— Господи, конечно! Пойдем сейчас же, — загорелся Боб.

Он побежал раскопать в горе снаряжения веревку и сети, а я наполнил две бутылки водой и вызвал нашего боя Бена.

— Бен, приготовься. Мы отправляемся в лес ловить боа.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Бен. — А где этот боа, сэр?

— Огастин говорит, что он в норе под землей. Вот почему ты мне нужен. Если нора слишком узкая, так что ни мистеру Гол-дингу, ни мне не пролезть, ты заберешься внутрь и поймаешь боа.

— Я, сэр? — переспросил Бен.

— Да, ты. Один.

— Ладно, — ответил он с философской улыбкой. — Я не боюсь, сэр.

— Врешь, — сказал я. — Ты знаешь, что здорово боишься.

— Правда, не боюсь, сэр, честное слово, — с достоинством возразил Бен. — Я никогда не рассказывал масе, как я убил лесную корову?

— Рассказывал, два раза, и все равно не. верю. А теперь ступай к мистеру Голдингу, возьми веревки и сети.

Чтобы попасть туда, где прятался наш зверь, надо было спуститься с холма и пересечь реку на пароме — большой, формой напоминающей банан лодке, ко

40