Вокруг света 1967-01, страница 42пущей мочи. Весь потный, запыленный, я не стал краше от этой процедуры, так что, когда я зашагал по ступенькам дома, с болтающимся из-под наглухо застегнутой мокрой рубахи мангу-стовым хвостом, вид у меня был, мягко говоря, не совсем презентабельный. Сделав глубокий вдох и стараясь держаться непринужденно, я вошел в ярко освещенную гостиную, где вокруг карточного стола сидели трое. Они вопросительно посмотрели на меня. — Добрый вечер, — сказал я, чувствуя себя не совсем ловко.— Моя фамилия Даррелл. Из-за стола поднялся невысокий человек с черным чубом и, дружелюбно улыбаясь, пошел мне навстречу. Он крепко пожал мне руку и, игнорируя внезапность моего появления и странный вид, сосредоточенно уставился мне в глаза, — Добрый вечер, — сказал он. — Вы, случайно, не играете в канасту? — Нет, — оторопел я. — К сожалению, не играю. Он вздохнул, словно оправдались его худшие опасения. — Жаль... очень жаль. — И он наклонил голову набок, изучая мое лицо. — Как вы сказали вас звать?— спросил он. — Даррелл... Джеральд Даррелл. — Силы небесные! — воскликнул он, озаренный догадкой. — Это вы тот одержимый зверолов, о которой меня предупреждали? — Очевидно, да. — Послушайте, старина, но ведь я вас ждал два дня назад. Где вы пропадали? — Мы приехали бы два дня назад, если бы наш грузовик не ломался с таким нудным постоянством. — Да, здешние грузовики чертовски ненадежны, — сказал он, словно поверяя мне секрет. — Выпьете стопочку? — С превеликим удовольствием, — пылко ответил я. — Можно, я схожу за остальными? Они сидят там, в грузовике, ждут. — Ну конечно, ведите всех, что за вопрос. Всем по стопке! — Большое спасибо. — Я повернулся к двери. Хозяин поймал меня за руку и потянул обратно. — Скажите, дружище, — хрипло зашептал он, — я не хочу вас обидеть, но все-таки: это мне из-за джина мерещится или ваш живот всегда так колышется? — Нет, — мрачно ответил я.— Это не живот. У меня мангуста за пазухой. Он пристально посмотрел на меня. — Вполне приемлемое объяснение, — произнес он наконец. Так мы вторглись в дом Джона Гендерсона. В два дня мы превратили его, наверно, в самого многострадального хозяина на западном побережье Африки. Для человека, дорожащего своим уединением, приютить у себя четверых незнакомцев — благородный поступок. Когда же он, не любя никакой фауны и даже относясь к ней с великим недоверием, предоставляет кров четверым звероловам, это героизм, для описания которого нет слов. Через двадцать четыре часа после нашего приезда на веранде его дома были расквартированы, кроме мангусты, белка, галаго и две обезьяны. Пока Джон привыкал к тому, что, стоит ему выйти за дверь, как его тотчас обнимает за ноги молодой бабуин, я разослал письма своим старым знакомым из числа местных охотников, собрал их вместе и рассказал, какие звери нам нужны. После чего мы с Бобом, не утруждая себя работой, стали ждать результатов. Они последовали не сразу. Но вот в один прекрасный день на аллее показался охотник Огастин; он был одет в красно-синий саронг и, как всегда, напоминал подтянутого, деловитого администратора универмага. Его сопровождал один из самых рослых камерунцев, каких я когда-либо видел. — Доброе утро, сэр, — сказал Огастин, поддергивая свой яркий саронг. — Доброе утро, сэр, — подхватил великан голосом, напоминающим далекий раскат грома. — Доброе утро... Вы принесли зверей? — с надеждой спросил я, хотя непохоже было, чтобы они доставили каких-нибудь животных. — Нет, сэр, — скорбно ответил Огастин, — зверей нет у нас. Мы пришли просить масу, чтобы маса одолжил нам веревку. — Веревку? Зачем вам веревка? — Мы нашли большого боа, сэр, там в лесу. Но без веревки нам его никак не взять, сэр. Боб, специалист по рептилиям, подскочил на стуле. — Боа? — взволнованно сказал он. — Что он подразумевает... боа? — Они подразумевают питона, — объяснил я. У пиджин-инглиш есть свойство, которое особенно сбивает с толку натуралиста, — это обилие неправильных названий для различных животных. Питонов именуют боа, леопардов — тиграми и так далее. В глазах Боба загорелся фанатический огонек. С той минуты, как мы сели на судно в Саутгемптоне, он почти только о питонах и толковал, и я знал, что ему свет не будет мил, пока он не пополнит нашу коллекцию одним из этих пресмыкающихся. — А вы кого-нибудь оставили сторожить нору, чтобы боа не убежал в лес? — спросил я. — Да, сэр, двоих оставили. Я повернулся к Бобу: — Ну, вот и выдался тебе случай: настоящий дикий питон заперт в норе. Пойдем попробуем? — Господи, конечно! Пойдем сейчас же, — загорелся Боб. Он побежал раскопать в горе снаряжения веревку и сети, а я наполнил две бутылки водой и вызвал нашего боя Бена. — Бен, приготовься. Мы отправляемся в лес ловить боа. — Слушаюсь, сэр, — сказал Бен. — А где этот боа, сэр? — Огастин говорит, что он в норе под землей. Вот почему ты мне нужен. Если нора слишком узкая, так что ни мистеру Гол-дингу, ни мне не пролезть, ты заберешься внутрь и поймаешь боа. — Я, сэр? — переспросил Бен. — Да, ты. Один. — Ладно, — ответил он с философской улыбкой. — Я не боюсь, сэр. — Врешь, — сказал я. — Ты знаешь, что здорово боишься. — Правда, не боюсь, сэр, честное слово, — с достоинством возразил Бен. — Я никогда не рассказывал масе, как я убил лесную корову? — Рассказывал, два раза, и все равно не. верю. А теперь ступай к мистеру Голдингу, возьми веревки и сети. Чтобы попасть туда, где прятался наш зверь, надо было спуститься с холма и пересечь реку на пароме — большой, формой напоминающей банан лодке, ко 40 |