Вокруг света 1970-01, страница 27

ЯКОВ СЕГЕЛЬ

Коррида

в Сибири

ту историю я услышал в Мадриде от испанца, вос-питывавшегося в Советском Союзе вместе с другими детьми, которых вывезли из Испании в 1937 году, и ныне вернувшегося на родину...

Он никогда в жизни не видел корриды. Он даже, как говорит русская пословица, не знал, с чем ее едят. А его все называли «тореро», просто потому, что он был испанцем.

«Тореро» и «тореро»... Некоторые даже думали, что это' его имя. А звали его Хуан Лопес.

Теперь он жил в Сибири. Сюда Хуана забросила необычная его судьба и война...

Сельчанам трудно было запомнить непривычное иностранное имя. Поэтому его стали звать Ваня. Так было понятнее, и потом Иван и Хуан — это, кажется, одно и то же.

Говорят, темноволосым мужчинам больше нравятся светлоголовые женщины. Может, так и бывает у взрослых мужчин. Иван еще не был мужчиной, ему исполнилось только четырнадцать лет, но ему нравилась темноволосая девочка Оля.

А может, она просто была немного похожа на испанку?..

Стояла зима, и был мороз. Было так холодно, что птицы замерзали в воздухе и мертвыми падали на белую землю. Снег так сверкал под солнцем, что на него было больно смотреть. Он лежал глубокий, по самые окна.

В эти дни люди старались не выходить из теплых домов. Ну, конечно, ходили покормить скотину, за водой, и все, а так больше дома и дома...

И вот в один такой день из скотного двора вырвался огромный племенной бык Малыш. То ли забыли запереть стойло, то ли он случайно открыл его сам, только теперь Малыш оказался на улице и был в боевом настроении. Как только Малыш замечал человека, он низко опускал голову, сопел и становился

похожим на паровоз или даже на танк.

Люди и не пытались с ним бороться — он был сильнее их. Тем более в селе остались одни женщины. Ну, еще старики. Ну, еще мальчишки и девчонки. Мужчины-то все ушли на войну.

Правда, быка можно было застрелить. Старый ночной сторож даже уже приготовил ружье, даже зарядил его тяжелой пулей, но стрелять ему не дали.

Быка нельзя было убивать. А что делать?..

И тогда кто-то вспомнил об Иване. Даже вспомнил его настоящее имя — Хуан, вспомнил, что он испанец, а раз так, то, значит, запросто управится с быком; им, испанцам, это раз плюнуть, они, испанцы, делают это легко и привычно.

А Хуан никогда в жизни не видел корриды и даже, как говорит русская пословица, не знал, с чем ее едят.

Но в него верили — и он решился. Спохватились потом люди, стали отговаривать его: мальчишка ведь. Но куда там! Сквозь замерзшее окно на него смотрела Оля, Хуан не видел ее, но точно знал, что она оттаяла дыханием маленький кружочек на замерзшем стекле и теперь смотрит сквозь этот кружочек сюда, на улицу.

Хуан даже не чувствовал холода — он искал быка. Малыш был где-то рядом, он бродил по снегу между притихшими избами.

У Хуана не было никакого оружия, у него даже не было определенного плана. А бык бродил где-то рядом...

Неожиданно они увидели друг друга. Совсем близко.

Наверно, целую минуту бык тяжело смотрел на Хуана, потом стал медленно опускать голову.

Хуан быстро оглянулся, но вокруг никого не было.

В это мгновенье бык заревел и бросился вперед.

Мальчик никогда не был на корриде, но, пожалуй, зрители ее получили бы удовольствие, видя, как он увернулся от быка.

А Малыш поднял голову и очень удивился. Ему казалось, что его рога обязательно достанут человека. И он повернулся, чтобы напасть еще раз.

Теперь быку было легче: Хуан оказался в узком проходе между двумя заборами. Ему некуда было спрятаться, некуда бежать, и бык снова бросился на мальчика.

Огромная туша его занимала весь проход, широкими потными боками он касался заборов и неотвратимо надвигался на Хуана.

Это было чудо, но Хуан опять увернулся. Правда, для этого он присел, чтобы бык не раздавил его о забор. Он не знал, что настоящий тореро так и делает...

На плече Хуан почувствовал горячее. Бык слегка задел его рогом. Больно не было, но страха теперь уже тоже не было. Было жарко...

Хуан содрал с себя стеганку, она была в крови.

Теперь, когда бык снова бросился на него, мальчик махнул перед его носом окровавленным ватником и обманул врага.

И опять Хуан не знал, что сделал именно так, как делают опытные тореро. Хуан не знал, что окровавленным ватником он действовал, как мулетой...

Он только знал, что должен, не убивая, победить быка, что больше некому и что где-то там, за замерзшим окном, Оля.

Теперь, когда первый страх прошел, когда он три раза обманул быка, Хуан даже специально дразнил его. Он неясно понимал, что чем больше злится это сопящее страшилище, тем сильнее он — человек, Хуан, Ваня, как называли его здесь.

А бык снова летел вперед. Теперь Хуан не приседал, он даже Не отскакивал. Он взмахивал ватником перед самым носом рассвирепевшего Малыша и проводил его мимо себя.

— Потому что испанец! — шептали за окнами.

Оля только никак не могла понять, как все догадались, что успокаивать надо именно ее.

— Ты только не волнуйся, — говорили люди. — Все будет нормально. Он же испанец...

С тех пор прошло двадцать четыре года.

Хуан давно живет в своей Испании, но всякий раз, когда бывает на корриде и когда на арене становится особенно жарко, он вспоминает ту свою сибирскую корриду на снегу. Тогда он победил...

25