Вокруг света 1970-01, страница 69

Японцам в то время повсюду мерещились шпионы. Заподозрили они и меня. Они приказали мне сесть в этой крошечной рыбацкой гавани и только в ней. По северному краю гавани тянулись телефонные провода. Поднявшись на следующий день в воздух, я тут же врезался в эти провода. «Джипси Мот» отшвырнуло назад, вошедшие в фанерный корпус провода пружиной кинули самолет на стенку гавани. Зрелище, надо думать, было великолепное. Мне остается сожалеть, что я не видел всего этого с земли...

Придя в себя, я решил, что умер и уже нахожусь на том свете, ибо видел какие-то неземные красные сумерки. Объяснялось это очень просто: я смотрел на мир сквозь пелену крови. Позже на мне насчитали тринадцать ран и переломов.

Вновь для меня начались испытания на выдержку. Хотя я порядком устал, пока вел машину до Японии, но до полного нервного истощения меня, как мне казалось, довела сверхвежливость японцев, вереницей тянувшихся мимо моей больничной койки для того, чтобы выразить свое соболезнование.

Спустя полгода, уже в Англии, я все еще не мог ездить в поезде без того, чтобы поминутно не выглядывать из окна, дабы убедиться, что линия свободна и крушения не произойдет. А уж въезд в туннель был для меня сплошным кошмаром.

Мне повезло: в Японии я попал в руки опытнейшего врача. Но он не говорил по-английски, а я по-японски. Может быть, поэтому я не сознавал тогда, насколько серьезно поврежден у меня позвоночник. Боли периодически навещали меня впоследствии целых десять лет. Часто во время их я испытывал сильное желание, иногда переходившее просто в необходимость, стоять на голове. Я подавлял эти порывы, считая их эксцентричными. Но многие годы спустя, начав проделывать по утрам целый комплекс упражнений, я научился стоять на голове. Убежден, что именно благодаря этому и другим упражнениям для растяжения позвоночника я избавился, наконец, от болей.

В 1951 году я решил всерьез заняться глазами. У меня очень сильная близорукость и астигматизм. Для людей с нормальным зрением поясняю: посмотрите на мир сквозь мощное увеличительное стекло, и вы узнаете, что значит быть близоруким; если же на небе вы видите вместо одного несколько лунных серпов, наложенных друг на друга, — это астигматизм. Многим самым сокровенным моим мечтам не суждено было сбыться по причине плохого зрения. Из-за него я не попал на флот. В колледже Мальборо, где мне до жути хотелось играть в регби, меня выгоняли с поля. И, верно, поделом.

Потом я увлекся боксом и в девятнадцать лет хотел сделаться профессионалом. Но о какой карьере может мечтать боксер, если он не видит зрачков своего противника?

Позже плохое зрение чуть не погубило мои планы в авиации. В самом начале своей летной карьеры я получил права пилота-любителя с условием, что буду носить особые очки, предписанные министерством авиации. Потом я пытался получить права гражданского пилота, дающие право работать на коммерческих линиях. Но для их получения требовалось безукоризненное зрение. Только много позже, уже совершив одиночный перелет из Англии в Австралию, я в порядке исключения стал обладателем этих прав.

Итак, в 1951 году я решил исправить свое зрение. Перед этим я прочел несколько книг, в которых

рекомендовались различные методы лечения глаз. Задача состояла в том, чтобы изменить диаметр глазного яблока (для исцеления близорукости) и его форму (для исцеления астигматизма). В течение пятнадцати месяцев я трижды в день проводил сеансы лечения. Они состояли в основном из упражнений для шеи. Кроме того, следовало много и часто моргать, брызгать себе в глаза холодной водой, напрягаясь, смотреть сквозь пелену близорукости и периодически давать глазам отдых, закрывая их руками. Напряжение было невероятным. Иногда мне казалось, что какую-то долю секунды я вижу хорошо, и сердце мое наполнялось надеждой.

Зимой следующего года я поехал кататься на лыжах без очков. Это была самая большая глупость в моей жизни. Я упал и сломал лодыжку. Проверив свое зрение у врача, я убедился, что астигматизм остался неизменным, а близорукость уменьшилась самую малость — с 4 до 3 74 диоптрий. Полный крах! На следующий же день я снова надел очки.

В 1953 году я вновь затосковал по штурвалу. На этот раз я решил заняться парусным спортом и, чтобы быстро приобрести необходимые навыки, сразу принял участие в океанских соревнованиях. Теперь, оглядываясь назад, я просто поражаюсь, каким потрясающе невежественным я был на первых порах. Мое знакомство с судовождением и морской навигацией ограничивалось опытом, полученным еще при полетах на гидросамолете. Учился я быстро и, чтобы усложнить себе жизнь, подобрал команду из людей, знавших морское дело не больше, а то и меньше моего.

Настало время для моей яхты «Джипси Мот-И» принять участие в гонках через Северное море. Один из членов нашего экипажа, хвалившийся своим опытом, действовал нам на нервы в продолжение всего плавания. Наконец он сделал что-то показавшееся мне особенно глупым, и я вышел из себя. В тот же момент я почувствовал, как у меня «в желудке под ребрами точно огнем полыхнуло.

На обратном пути в Англию я ежеминутно корчился от боли. Теперь я был рад, что плыл с экипажем и мог отлежаться. Впрочем, я уверен, что, плыви я в одиночку, ничего подобного со мной не произошло бы Ч

В 1957 году я плавал на яхте уже четвертый сезон. Это был тяжелый для меня год бесконечных финансовых затруднений, к которым добавлялось напряжение соревнований. В этом сезоне я на «Джипси Мот-Н» принимал участие в трех гонках королевского океанского яхт-клуба, а потом еще в четырех уже на яхте «Фигаро», принадлежавшей американцу Биллу Снайту. Но главное, с самого начала 1957 года я был занят постройкой новой яхты — «Джипси Мот-Ill».

Приходилось ломать голову не только над конструкцией, но и над тем, где добыть деньги и кому продать «Джипси Мот-П». Последней я посвящал каждый уикенд, стараясь привести ее в божеский вид после столь бурного сезона. Я работал не покладая рук. Нужно было, в частности, снять слой

¹ Проблему совместимости характеров в данном случае Чичестер решает однозначно — плыть а. одиночку. Это, конечно, следует отнести за счет особенностей его нервной организации, на что указывает в своем послесловии профессор И. А. Кассирский. У других путешественников, наоборот, присутствие спутников, общение с друзьями было важнейшим фактором моральной поддержки. Достаточно вспомнить недавний коллективный эксперимент советских исследователей по длительному пребыванию в замкнутом гер-мообъеме или путешествие на папирусной лодке «Ра» экипажа Тура Хейердала. — Прим. ред.

67