Вокруг света 1970-03, страница 18
ЛЕВ СКРЯГИ Hr наш. спец. корр. детстве меня, как и каждого мальчишку, влекло ^ далекие края, где путешественника поджидали неоткрытые острова и непроходимые джунгли. Больше всего хотелось попасть в Африку, пройти ее пешком с севера на юг, выйти к мысу Доброй Надежды, залезть на Столовую гору и посмотреть с нее на*океен. Так я представлял себе свое первое путешествие. Прошло три десятка лет. Путешественником в полном смысле слова я не стал. Что же касается далеких стран, то судьба оказалась благосклонной ко мне, она немало гоняла меня по свету. Однако посмотреть со Столовой горы на океан так и не пришлось. Получилось наоборот: мне пришлось смотреть на эту гору с океана. По иронии судьбы, не ступив ни разу на африканскую землю, я обогнул этот материк восемь раз и восемь раз смотрел на Столовую гору. Смотрел, смотрел... Но видел ее всего дважды, так как в пяти рейсах гора и вместе с нею оконечность Африки прятались в тумане, и один раз мы проходили мимо ночью. Зато в те два раза, когда видимость была хорошей, мыс Доброй Надежды предстал мне точно таким, каким я видел его в детстве на старинных гравюрах деда и на фотографиях отца. О появлении мыса дает знать Рисунок Гюстава Доре иллюстрирует знаменитый диалог Васко да Гамы с «Духом бурь» — Адамастором. А справа на фото: местопребывание Адамастора — сам мыс Доброй Надежды. МИНУЯ КАБО ТОРМЕНТОЗО крутая мертвая зыбь, присущая только этой широте. Длинные ряды пологих валов с южных просторов океана накатывают на африканский берег и, ударившись о него, возвращаются назад, чтобы тут же столкнуться со своими собратьями. Качает очень. Скажу откровенно, какого-то особого впечатления мыс на меня не произвел. Да, действительно высок, да, в самом деле далеко выступает в море. Удивляет здесь другое: океан, казавшийся перед этим целых три недели пустым и необитаемым, здесь оживает — то и дело встречаются танкеры, сухогрузы, крупные лайнеры. Они как чайки после бури собираются в этом месте, чтобы через час-другой снова разлететься в разные края. Моряки всех стран уже давно зовут его просто Мыс. И никто из лингвистов, пожалуй, не сможет толково объяснить, почему это так. Давайте поэтому примем объяснение любимого всеми моряками английского писателя Джозефа Конрада: «Встреча произошла близ Мыса — я говорю, конечно, о мысе Доброй Надежды, которому открывший его португалец дал когда-то название «Мыс Бурь». И потому ли, что о бурях не следует помнить в море, где они бывают так часто, а о своих «добрых надеждах» люди боятся говорить, — но мыс этот стал безымянным, просто Мысом». Многие по традиции считают, что мыс Доброй Надежды — са мая южная точка Африканского материка. Вероятно, это впечатление складывается из-за мелкого масштаба карт полушарий. На них он действительно смотрится оконечностью. Фактически же Африка заканчивается мысом Игольным. Но, конечно, скромному Игольному нечего и думать тягаться в славе со своим знаменитым соседом, овеянным столькими легендами... В поэме Луиса Камоэнса «Лу-зиады» есть красочное описание встречи командора да Гамы с «Духом бурь»: «Вдруг ночью, когда мы бодрствовали на палубе, густое облако, поднявшись над головой, скрыло от нас звезды. Это была какая-то тень, страшный и мрачный призрак, один вид которого способен 16 |
