Вокруг света 1972-01, страница 23

f

мия намерена преследовать повстанцев и на воде.

Над страной веет призрак страшного голода. В нормальное время в 17 из 23 округов Восточного Пакистана завозили пшеницу и рис. В этом году из-за гражданской войны поставок не ожидается. Кроме того, было разрушено шесть крупных и несколько тысяч мелких мостов, что нарушило всякую связь в стране. Железнодорожная линия тоже бездействует, хотя власти и утверждают, что она «функционирует почти нормально».

Центральное правительство отказывается признать, что Бенгалии грозит голод. Бывший военный губернатор Бенгалии генерал Тикка-Хан вначале сказал, что он озабочен продовольственными вопросами. Но с тех пор правительство старательно камуфлирует опасность. Ибо ясно, что голод, подобно наводнению, вызовет массированный приток помощи из-за границы. Но помощь обычно сопровождается контролем за ее распределением. В этом случае не удастся скрыть подлинного размаха учиненной резни. Людей поэтому оставят умирать с голоду до полного завершения «чистки».

Сидя в своем комфортабельном кондиционированном кабинете в Карачи, мистер Карни, президент Банка сельскохозяйственного развития, резко сказал мне:

— Голод — прямой результат действий саботажников. Пусть же теперь мрут с голоду. Может, это образумит бенгальцев.

Совершив первоначально ошибку и применив силу, пакистанское правительство оказалось меж двух огней.

С одной стороны, режим террора не смягчается. А следовательно, ежедневно против правительства выступают тысячи новых людей, и пропасть между двумя крыльями Пакистана все углубляется. С другой стороны, всем ясно, что подобная политика в результате не приведет к успеху. Просто по той причине, что в Западном Пакистане не хватит людей для того, чтобы постоянно контролировать Бенгалию. Исходя из административных и экономических интересов — в частности, для того, чтобы сохранить заграничную помощь, главным образом из Соединенных Штатов, — правительству придется как можно скорее искать политическое решение проблемы.

Мне довелось слышать заверения руководителей в Западном

Пакистане и видеть, что они творят на деле в Бенгалии. Я уверен, что намерение у них все же одно — превратить Восточный Пакистан в колонию. Перво-на-перво армия занята тем, чтобы подавить автономистские тенденции в Восточном Пакистане. Военные власти не останавливаются ни перед чем ради этого.

Таким образом, военные фактически оказались вершителями судеб Пакистана. Армия действительно заплатила за операцию тяжелую цену, много убитых и раненых. В Дакке ходят упорные слухи, что среди убитых гораздо больше офицеров, чем солдат, и что общие потери в Бенгалии превосходят потери в войне с Индией в 1965 году.

Остановить операцию на нынешней стадии с точки зрения военных уже невозможно. В связи с тем, что финансовые возможности страны не позволяют затягивать ее до бесконечности, военные делают ставку на китайское военное снаряжение, доставляемое через перевал Каракорум. Кроме того, правительство выделило миллион долларов наличными в уплату за боеприпасы.

В армейском штабе в Дакке мне сформулировали следующие положения правительственной политики:

1) бенгальцы оказались «ненадежными» и должны отныне управляться западными пакистанцами;

2) бенгальцев следует «перевоспитать» в духе правоверного ислама. «Исламизация масс» покончит с сепаратистскими тенденциями и выкует прочные религиозные связи с Западным Пакистаном;

3) когда с индуистами будет покончено — то есть их перебьют или они убегут сами, — их имущество будет распределено среди верноподданных мусульманских слоев, на которые в дальнейшем можно будет опереться.

Эта политика проводится со свирепой жестокостью. В армию больше не берут бенгальцев; офицеров авиации и флота бенгальского происхождения перевели «из предосторожности» на второстепенные посты в глухих углах. Пилоты-бенгальцы, среди которых были и асы, несут теперь службу на земле. Костяк полиции составляют бихарцы под командованием прибывших из Западного Пакистана офицерских чинов.

Сотни западных пакистанцев — чиновников, врачей, радиотехников, почтовиков — были присланы в Бенгалию. Одних сманили обещанием быстрого продвижения по службе, других просто перевели в приказном порядке. Мне сказали, что отныне все мэры округов и их заместители будут бихарцы или выходцы с Запада.

Но процесс колонизации идет далеко не так быстро, как того хотелось бы военным. Майор Ага, председатель военного трибунала в Комилле, хорошо это знает. Он говорит:

— От них (бенгальцев. — Э. М.) трудно ждать работы, пока мы убиваем и разоряем их страну. Мы вынуждены терпеть последствия того, что происходит.

Капитан Дуррани, командир роты охраны Комиллского аэропорта, применяет собственные методы:

— Я предупредил их, что пристрелю всякого, кто мне покажется подозрительным или в ком я заподозрю саботажника.

И это не пустые слова. Один бенгалец, ночью оказавшийся в районе аэропорта, был застрелен на месте. «Он мог оказаться мятежником», — объяснили мне.

Капитан Дуррани имеет на своем личном счету более шестидесяти человек убитых во время прочесывания окрестных деревень.

Бенгальцы с презрением относятся к коллаборационистам, и те, кто сотрудничает с военными, как правило, стараются не выходить из дома. Среди них 31 активист Народной лиги, избранные в Национальное собрание и местные органы власти. Сейчас их держат под охраной в Дакке, изолированных от всех, в ожидании дня, когда будет создано «представительное правительство» Восточного Пакистана. Пока же они не представляют никого, кроме себя самих.

Абдулу Бари, портняжке-мусульманину, которого не убили на бегу из-за того, что я оказался рядом, было 24 года. Это возраст Пакистана. Мечты тех, кто в 1947 году хотел создать единую нацию на двух равноправных территориях, рухнули. Сейчас мало шансов на то, что пенджабцы Запада и бенгальцы Востока будут чувствовать себя гражданами одного государства.

Перевел М. СЫНЕВИН

I

21