Вокруг света 1972-09, страница 45

его майке красуется А в белом круге.

Сюда, в анархистский кружок «Ворота Гизолфа» (по названию миланского предместья), журналисты пришли, чтобы задать несколько вопросов о Вальпреде.

«Последнее время он здесь не бывал, — говорит один из присутствующих. — Некоторые из новичков с ним даже не знакомы». — «И потом, — вступает в разговор белокурый, — это сделал наверняка кто-то иной. Вальпреда — он культурный. Да и вообще анархист не может запятнать себя таким преступлением», — решительно заключает он.

Журналисты бросают последний взгляд на дымящуюся бомбу на стене и покидают подвал. Теперь они едут через весь город, туда, где живут родители и сестра Вальпреды. «Он оставил дом давно, еще мальчиком, — говорит

Обыкновенная «дьявольская маши на»... Годится и для ультраправых, и для ультралевых... Для того чтобы обыватель вздрогнул, испугался...

отец. — С тех пор мы видели его редко».

Кто же скажет о Пьетро Вальпреде — да, он был с нами; кто скажет — да, он один из нас?..

Родился Вальпреда в пригороде Милана, в небогатой семье. Отец работал в табачной лавке; конечно, и он хотел добиться большего, но не получилось, так что главное, что всегда поддерживало его в жизни, — терпение. Все великие планы отец связывал с сыном, хотел, чтоб тот учился, быть может, стал инженером... Но и здесь ему пришлось смириться. У Пьетро не обнаружилось ника

кого желания учиться, пришлось пристраивать его на работу. Поначалу казалось, что здесь-то дело пойдет на лад, но время от времени, всегда неожиданно, сын бросал работу... Ничего не получилось и с музыкой, которой он увлекся. Так было постоянно — надежда и скорое разочарование. Слишком скорое... Единственно, где он преуспел, — это танцевальная площадка. Играли, правда, другие, зато он стал кумиром среди танцующих. «Пьетро-вуги» прозвали его завсегдатаи, неуклюже топтавшиеся в послевоенных робких танго и вальсах. Для Вальпреды это была чуть ли не слава; он становится своим в барах, где собирается «богема» — безвестные писатели и журналисты, поэты и контрабандисты. Разговоры, разговоры — разговоров выше горла. Утром, когда Пьетро возвращается домой, родители как раз собираются на работу. Они кажутся ему самыми жалкими созданиями не свете; возможно, они даже не знают, что такое экзистенциализм...

Наступает день, когда он исчезает из дому. Решено, он начнет самостоятельную жизнь! Только с чего начать? Вальпреда начинает с бандитизма. Трудно сказать, были ли у него планы стать «великим бандитом», наверное были, но кончает он чуть ли не первой же мелкой кражей. В полиции на него заводят «дело». Потом в нем появятся и потасовки, и беспорядки, и контрабанда, но ничего «великого». Вальпреда вновь возвращается на сцену танцплощадок; он мечтает о шумном успехе, а владельцы его выпускают для затравки. Неизвестно, как сложилась бы его судьба, не помоги ему случай. Он попадает в опытные руки одного антрепренера. С годами приходит мастерство, контракты в ревю и даже выступления в телевизионных программах; Пьетро покупает небольшую квартиру в Риме... Все рухнуло, когда его «добрый гений» — его продюсер и наставник попадает в автокатастрофу. Снова жизнь устраивает ему проверку на самый трудный для него предмет — терпение, упорство, характер.

И все же главные события в жизни Пьетро Вальпреды связаны не с работой, а с политикой. В начале шестидесятых годов он увлекается анархизмом. Неуравновешенность характера, неспособность к серьезному самоанализу и трезвому взгляду на действительность, жажда молниеносного и шумного успеха, а

главное, слепая ненависть к миру — нет, решительно только анархизм мог удовлетворить натуру Вальпреды! Причем не всякий анархизм — ему не подошли «умеренные» анархисты миланского кружка «Ворота Гизолфа», как, впрочем, и анархисты римского «кружка Бакунина» «У вас ничего не получится. Надо, чтобы о нас услышали, чтобы нас знали», — так сказал прежним сподвижникам Вальпреда и вместе с несколькими друзьями организовал новый кружок «22 марта».

«Мы, — выступили с заявлением члены «22 марта», — хотим уничтожить господство и насилие человека над человеком, ...мы

Обыкновенное убийство, не уместившееся в размеры очерка: именно здесь неизвестными (фашистами, леваками?) был убит комиссар полиции Калабрези, в свое время допрашивавший анархиста Пинелли.

хотим, чтобы общество было устроено так, чтобы каждый мог пользоваться максимальным материальным и моральным богатством... Мы хотим для всех хлеба, свободы, любви и науки... Ни бога, ни государства, ни хозяев, ни рабов».

С этой «великой программой» воспрянувший духом Вальпреда кидается в римский рабочий рай

43