Вокруг света 1974-10, страница 47

...Венера не понимала, что с ней творится в последнее время. Каждую ночь, как по будильнику, она просыпалась около четырех и больше уже не могла уснуть, терзаясь нехорошими предчувствиями. Она принимала снотворное, пила горькую мик-стуру, приготовленную аптекарем господином Караджевым по особому рецепту, но все это не помогало. Чтобы забыться, она вставала и включала приемник.

К концу второй недели ночных бдений она заметила нечто очень странное: в доме Зары Стойновой напротив ровно в четыре часа начиналось едва заметное движение. А однажды Венера столкнулась с любопытным совпадением. Как только в доме Зары замелькали неясные тени, в приемнике на волне девятнадцать метров оглушительно запищала морзянка. Это продолжалось минут пятнадцать. Потом морзянка внезапно оборвалась. И в доме Зары все сразу затихло.

Возможно, что Венера не обратила бы внимания на этот случай, если бы не поучения господина полицейского начальника Райнова. Для него она давно уже была не только любовницей, но и бесплатным осведомителем, сообщавшим кое-что пикантное о своих гостях — германских и местных болгарских чиновниках, которых поставлял ей сам Райнов.

Венера повторила свой опыт пять раз подряд и убедилась, что чуть видное пятно света имеет определенную связь с работой мощного передатчика. Правда, она ни на минуту не допускала, что этим занимается сама трактирщица. Эта дура не знает, как и приемник-то включить. Скорее всего, если кто-то и ведет передачи из дома напротив, то это какой-нибудь хорошо обученный человек.

Когда через две недели Райнов поздно вечером заглянул к своей любовнице, та встретила его неожиданным вопросом:

— А правда, что полиция действительно прилично платит за выдачу каждого красного?

— Да, платим, — рассеянно ответил он. — Пятьдесят тысяч. Разумеется, если это настоящий красный, а не какой-то ворюга...

— Тогда готовь денежки, а славу можешь взять себе, — торжествующе усмехнулась хозяйка, и сколько Райнов ни допытывался, в чем дело, Венера упрямо твердила, что он сам все поймет в четыре часа утра, если останется у нее.

Разбудить господина полицейского после ужина с ракией оказалось нелегко. Наконец сознание Райнова прояснилось:

— Кофе, и как можно крепче! Быстро!

Венера перехватила его руку, потянувшуюся к выключателю:

— Не зажигай свет. Гляди внимательно на окно напротив. Сейчас без двадцати четыре. Минут через пятнадцать увидишь кое-что любопытное.

— Да выключи ты это дурацкое радио! — раздраженно рявкнул Райнов.

— В нем-то все и дело: послушай, что оно передает сейчас. Если потом что-нибудь заметишь, значит, я права.

Эфир жил обычной ночной жизнью. Звучали обрывки джаза, где-то далеко

попискивала морзянка, потрескивали атмосферные помехи. Дом напротив, казалось, был погружен в глубокий сон. «И чего это выдумала глупая баба?» — с недоумением подумал Райнов, мелкими глотками потягивая горячий кофе. Вдруг он увидел... или показалось? Нет! Напротив в комнате за занавесками действительно что-то слегка засветилось, мелькнула чья-то тень. Он взглянул на часы: ровно четыре. И в тот же миг из динамика, подобно грому, понесся мощный поток сигналов: тире-точка-тире, тире-точка-тире. Ровно в четыре двадцать пять морзянка стихла, а через минуту исчез и неясный свет в окне напротив.

В этот раз Милка везла с собой в Варну небольшой свёрток с запасными частями для передатчика, который стал пошаливать. С вокзала она пошла к Заре пешком по пустынному в эти ранние часы городу. Если бы за ней увязался хвост, Милка обязательно обнаружила бы его. Но все было спокойно.

Вот наконец и нужная улица. Милка неторопливо прошлась по противоположному тротуару.

В доме Зары было тихо. И все-таки что-то заставило ее насторожиться. Пройдя квартал, Милка повернула, решив еще раз издалека осмотреть дом Зары, и тут в крайнем окне она заметила Геновеву. Девочка стояла, понуро опустив голову; во всем ее облике была такая тоска и отчаяние, что Милка сразу поняла: случилась беда. Она вновь незаметно окинула взглядом дом. С крыши свисал обрезанный кусок антенны. В щель из-за занавески кто-то наблюдал за улицей. Ясно! Провал! Как же это могло случиться? Сейчас не время выяснять. Надо уходить. Успеть предупредить Петра...

В четыре часа пятнадцать минут дверь с грохотом распахнулась, и в дом ворвались полицейские.

Стойно встретил их так спокойно, словно это были обычные гости. Что ж, рано или поздно такой день должен был наступить. Лишь сердце мучительно сжималось от жалости к Заре: она даже не успела убрать передатчик. Теперь они оба стояли в наручниках лицом к стене, пока агенты переворачивали все вверх дном. За дочь, Геновеву, Стойно не беспокоился: не пропадет, найдутся люди, которые позаботятся о ней. Сам он не боялся ни побоев, ни смерти. Но Зара, Зара...

Немец-капитан в эсэсовской форме озадаченно разглядывал передатчик. Потом подошел к Заре, рукояткой пистолета повернул к себе ее лицо.

— Эта женщина инженер? —

спросил он у болгарского полицейского.

— Какой там инженер, она читать-то едва умеет.

Эсэсовец снова подошел к передатчику и углубился в его изучение. Он так и не отошел от него, пока длился обыск.

Зара тем временем оправилась от неожиданности и страха. Сердце еще бешено колотилось, но мысли стали ясными. Их арестовали в момент передачи, отпираться бесполезно. И все-таки нужно любой ценой отвести удар от Стойно. Доказать, что он не причастен к тому, чем она занималась. ' Конечно, если удастся его сдасти, он все равно не сможет продолжать работу. За ним будут вести наблюдение. Но ведь есть другие, которые продолжат их дело...

...Зару привели в чувство, вылив на голову ведро холодной воды. Подняли с пола, посадили на стул, но она опять бессильно свалилась с него. Райнов пнул ее носком сапога, беспокойно оглянулся.

— Срочно позовите врача! Она нужна мне живой!

Прибежавший врач поспешно сделал женщине инъекцию.

— Еще один такой «сеанс» — и десять докторов ничем не помогут, — сердито проворчал он.

Зару подняли, отнесли в камеру и бросили на пол.

Следующим привели Дирана.

— Так это ты, паршивый подонок, собираешься свергнуть царя Бориса? — взревел Райнов и ударом в лицо сбил арестованного с ног. И тут же на молочника набросились трое агентов, молотя его кулаками, пиная ногами и, сами того не замечая, мешая друг другу. Диран вопил изо всей мочи: ведь, когда кричишь, не так больно.

— Будешь говорить? — отдуваясь, спросил Райнов.

— Буду, конечно, буду, почему нет, — униженно лепетал Диран разбитыми губами. — Что хотите, господин начальник, пожалуйста. Глупый я был, что поддался им. Я понимаю, заслужил...

Диран рассчитывал, что внешняя

покорность и тупая болтовня позволят

выиграть время, помогут успеть скрыться товарищам...

В поезде в Пловдив Милка не находила себе места. Она была почти убеждена, что полиция сумела опередить ее. Для этого достаточно позвонить по телефону. Ведь соседи знали, что она, Милка, родственница Зары из Пловдива, а там легко опознают ее по словесному портрету. Она же не могла воспользоваться ни телефоном, ни телеграфом.

К счастью, дома, на улице Бун-товнишка, в окне виднелся узкогорлый глиняный кувшин: условный знак — все в порядке. На всякий случай Милка обошла вокруг дома: полицейских агентов не было.

45