Вокруг света 1974-12, страница 41

куснул меня, но мы все-таки заперли собак в угольник. Сами же, чтобы ничем не мешать появлению медведя, полезли на крышу. Оттуда отлично было наблюдать.

И вскоре он появился. Медведь одолел льды и вышел на берег острова. Он шел словно по разработанному заранее плану. Оказавшись с подветренной от туши моржа стороны, зверь сделал почти километровый полукруг, пока не отыскал нужного направления. Наткнувшись на запах, медведь сразу преобразился и пошел к моржу так, будто его увидел. Запах вел его, как невидимая нить. Чем ближе он подходил к туше моржа, тем становился нетерпеливее, шаг его убыстрялся, а последние метры он преодолел в три прыжка. Он потрогал лапой моржа, рванул зубами, а потом погрузился во внутренности с головой, став сразу похожим на доисторическое доледниковое существо, какими и были его предки.

То, что произошло на наших глазах, было поразительным. Значит, медведь чувствует запахи, даже когда ветер относит их. И знает, что для того, чтобы найти добычу, надо зайти со стороны ветра. Да, это был прекрасный охотник. Но в тот день не меньше поразил нас и наш повар. Обычно побаивавшийся медведей, он вышел на крыльцо, увидел зверя, чертыхнулся и, не подозревая, что мы сидим на крыше и все видим, в одиночку, с ракетницей в руке направился к мед

Ф. штильм

кандидат биологических наук

Оаймырская тундра, если смотреть сверху, не отличается яркостью красок даже под летним солнцем. Преобладают тона бурые и желтоватые, резко выделяется зелень кустарников и трав вдоль водотоков, синеют озера, поблескивают пятна нерастаявшего снега и льда. Гидроплан отбрасывает вниз странную лапчатую тень, от которой испуганно взлетают куропатки, чайки и поморники.

Минуем знаменитый среди ботаников Ары-Mac — массив лист

ведю. Он подошел к нему шагов на пять. Медведь, подняв страшную, окровавленную морду, рявкнул, повар выстрелил из ракетницы, зеленый огонь пролетел над головой зверя, тот присел и, воровато озираясь, побежал. Повар взял таз с печенкой и, насвистывая, как ни в чем не бывало двинулся домой.

Этот двадцать первый медведь жил у нас долго. Туша моржа теперь лежала у собачьих будок, рядом с домом, и медведь за день навещал нас не раз. Он уходил недалеко, ложился на виду станции и лежал спокойно, дожидаясь, пока собаки не устанут на него лаять. Собаки уходили, а медведь все продолжал лежать. Но едва на станции наступала тишина, все ложились спать или садились обедать, медведь приходил поесть. Вновь принимались истошно выть собаки, все вставали из-за стола. Повар стал возмущаться, негодовать и решил проучить зверя.

Из толстенного манильского каната повар соорудил петлю, повесил на двух лыжах над приманкой. Медведь, пробираясь к мясу, переступал петлю, повар выбегал, дергал сильно за канат, петля затягивалась вокруг брюха медведя, повар уходил, наказание совершалось само собой. Медведь прыгал, рвался, пытался искусать собак. Когда он выдыхался и ложился отдыхать, петля ослабевала, медведь спокойно выбирался из нее и уходил. Мы думали, что медведь не вернется, но он приходил снова

венничных редколесий, расположенный по правому берегу реки Новой среди сплошной тундры. Этот лесной остров — одно из самых северных мест произрастания деревьев на земном шаре — стал объектом постоянных научных исследований, здесь находится стационар Ботанического института Академии наук СССР. За Новой мелькнули последние пригнутые ветрами и стужей деревца, затем серые пятна лиственничных стлаников, и вновь распахнулись безграничные просторы тундры.

и снова попадался в петлю. В последний раз повар все же отлупил его палкой...

Медведь уходил, и я пошел проводить зверя. Наступала настоящая зима, падал снежок. Медведь, покачиваясь из стороны в сторону, шел морской походкой вдоль берега. Вот он обернулся ко мне, посмотрел, словно спрашивая: а может, и не стоит расставаться? Я погрозил ему ракетницей (не хотелось приваживать его на темное время, уже началась полярная ночь), и зверь опять зашагал вперед. Потом он прыгнул в воду и долго плыл. С ледника хорошо было видно, как он лениво греб передними лапами, а задние поджал в коленях — белые ступни всплыли сзади, как две подушки. Нерпы кружили возле. Они всплывали впереди медведя, устремлялись ему навстречу, а потом исчезали в воде, всплывая сзади или сбоку. Медведь словно и не видел их, плыл себе. Потом, ловко подтянувшись, он выбрался на ледяной берег. Повалялся на снегу, переворачиваясь с боку на бок, прыгнул на льдину, с нее перешел на другую и пошел, пошел в океан.

Вскоре начались сильные метели, темнота надолго скрыла от нас остров. Медведи опять пропали, и мы радовались, надеясь, что теперь уж они не придут до весны. Но медведи все-таки пришли в самый разгар полярной ночи. Это были совсем другие звери. И забавляться с ними мы не решались.

Прошло почти два часа, как мы вылетели из Хатанги. Вот наконец и озеро Нада-Турку, откуда берет начало один из истоков реки «Ногаты. Где-то здесь наш АН-2 пересекает незримую черту, обозначенную пока только на рабочих планшетах, — границу проектируемого Таймырского заповедника. По этому варианту заповедная территория должна включить почти весь бассейн Логаты — самого крупного из правых притоков Верхней Таймыры. Это одна из наиболее удаленных и мало

39