Вокруг света 1975-02, страница 43

место для этой рекламы. Едешь с сознанием: если и суждено тут кому-нибудь умереть, то, конечно уж, не от жажды. Щиты кока-колы с огромной выгодой для себя используют в жарких местах коровы и лошади. Тень! Где найдешь ее, кроме как у щита. Земля тут утоптана и удобрена. Лошадей и коров квадратик тени скрепляет очень надежно — стоят бок о бок в сладкой дремоте.

Человека в пустыне встретишь нечасто. Обычно он тоже в машине и норовит тебя обогнать. Что это, чувство престижа, заставляющее обогнать? Или встречный задумал недоброе?

В Мохаве ночью, где-то на подлете к «оазису» Нидлс, мы увидели у дороги двух волосатых ребят в позах безнадежного ожидания. За какие грехи оказались они в этом неуютном месте земли, можно было только гадать. Они явно хотели выбраться из пустыни. На картонке в поднятой руке мы успели прочесть: «Нам в Альбукерке!» Признаемся, мы прибавили скорость, хотя возможно, что эти двое были без

обидными шалопаями Но даже и ангел не поступил бы иначе. Пустыня. Ночь. Предупреждения: «Не берите хичкайкеров!» Да еще и адрес: «Нам в Альбукерке!» Альбукерке — город-рекордсмен Америки по преступности...

Днем позже на том же шоссе «66» в Аризоне судьба нам послала встречных, экзотических и безопасных на все сто процентов. У дороги на перекрестке ветер раскачивал повешенного. (Реклама, характерная для пустыни, — и не хочешь, а остановишься.) Остановились. В лавочке сувениров купили по какой-то безделице и поспешили наружу, ибо тут, возле виселицы, происходило нечто занятное.

Рядом с повешенным стоял фургон, запряженный двумя ослами, которым, судя по очень усталым мордам, приятней стоять было бы на траве или хотя бы у сена. Хозяин повозки тут же на маленькой наковальне гнул печку из оцинкованной жести. В данной местности целесообразней было бы мастерить холодильник, но владелец повозки уверенно следовал к своей цели. Он заметил

наш к нему интерес и удвоил гтл рания. Мы почтительно кашлянули, подойдя на дистанцию, допустимую вежливостью. Мастер положил молоток и распрямился.

Вспомните михалковского Дядю Степу. Добавьте ему лет 30, оденьте в необъятных размеров поношенный комбинезон, сшитый, наверное, вот так же в минуты вдохновения возле повозки, когда ослы отдыхали. На ногах Дяди Степы — очень большие и тоже самодельные башмаки. Ковбойская «шестигаллонная» шляпа, седая апостольская борода окончательно превратят знакомого вам Степана Степанова в мистера Слотса Говарда.

— Слоте Говард, путешественник — так он представился.

Мы тоже сказали, что тоже путешествуем, сказали, откуда едем, куда вернемся.

— Так, так... — сказал мистер Говард. — Холодно там у вас?

Он явно соображал, какую линию поведения избрать в беседе со столь неожиданными коллегами.

Приняв решение, путешественник полез в задний ящик повозки

41