Вокруг света 1975-04, страница 29

ся науки, то нефрит уже приоткрыл нам тайны своего прародителя гипербазита, а вместе с этим и многие секреты земных недр... Я вот что думаю: узнаем мы источник прочности нефрита (а он очень прочен, как-то в Германии положили под паровой молот нефритовый топор из каменного века — молот сломался, топор нет) — так вот, раскроем, как эта прочность зависит от сплетения нитей вещества в нефрите и, быть может, сумеем создать сверхпрочный и прямо-таки вечный материал.

— Ты хочешь сказать — создадим искусственный нефрит?

— Нет, к чему повторять природу, ее совершенство неповторимо. Сделают материал крепче нефрита.

В одном из своих отчетов Сутурин писал: два великих камня сыграли выдающуюся роль в истории человечества — кремень и нефрит. Но кремень ушел из жизни людей, вытесненный металлическими орудиями. Нефрит же с появлением и развитием техники получил как бы вторую жизнь...

Осматривая иркутскую коллекцию нефритов (кстати, Иркутская область теперь крупнейший мировой поставщик этого полудрагоценного камня, обеспечивающий нашей стране первое место по добыче нефритов), я вспомнил замечание Сутурина:

— Равиль Сергеевич получил недавно орден за свою работу...

Орден за камень? Нет, за красоту и радость, которую нефриты дарят людям, и вместе с тем за ощутимую пользу, приносимую этим камнем стране.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Беседуя с Сашей, я заметил — он все время говорит не о себе — о других, и нефрит для него только повод, введение к более широкой, волнующей его теме. И, работая над очерком, я очень боялся, что этот красивый камень закроет от читателя самого Сашу Сутурина. И захотелось мне дополнить очерк чем-то вроде интервью о более широких проблемах, волнующих героя очерка.

В Институте геохимии, всем — от директора до лаборанта, я задавал один и тот же вопрос: а не сужает ли кругозор такой вот страстный интерес к одному камню, не становится ли такой одержимый в конце концов безразличным ко всему остальному? И все, словно сговорившись, отвечали: «Другой — возможно, но только не Саша». В подтверждение этих слов приводили список общественных занятий А. Н. Сутурина: член обкома комсомола, председатель Иркутского областного совета молодых ученых и член такого же общесоюзного совета при ЦК ВЛКСМ, делегат XVII съезда комсомола и прочая и прочая. Из длинного списка мне особенно запомнилась одна «должность» — общественный распространитель книг.

Вначале я было подумал: дел у него мало, что ли, — создал в области «школьную академию», ездит в другие республики и за рубеж, выступает с лекциями в институтах, техникумах, школах. Пригляделся поближе и понял — этот человек умеет распределять время: дома четверо дочурок, через неделю отчет по работе за три года, а тут его приглашают выступить перед комсомольцами Ангарска. «Надо, Саша, надо». И он соглашается, по-моему, даже охотно.

Сутурин — человек безотказный. Но то, что он сам соглашается нести столь нелегкий груз, так просто объяснять нельзя. После многих бесед с Сашей я понял — он часто думает о будущем, своем ли, своей ли науки, и потому все помыслы его связаны с молодежью.

— Я на своем опыте знаю, как трудно начинаю

щему ученому, — говорил Сутурин. — Придя в НИИ, он как бы попадает в незнакомую страну. Здесь даже разговаривают на непонятном ему вначале «научном» языке. А как приземляет его то, что существует» лестница рангов — академики, профессора, кандидаты наук, — и он на самом ее низу! Думаю, что начинающему ученому обязательно нужно помочь. Как? Он должен сразу вступить в научное соревнование — без него я не мыслю науку. Но с кем? Разумеется, со своими сверстниками. С этой стороны наука напоминает спорт, где состязаются между собой только игроки одной весовой категории.

Итак, научное состязание — конкурс молодежи... Когда Сутурин стал комсоргом института, он оказался во главе весьма разношерстной организации. Были в ней сотрудники, в общем, далекие от науки, которые, как говорится, находились у зрелых ученых на подхвате, и аспиранты, «принципиально» не занимающиеся ничем, кроме, своих диссертаций. Условия конкурса Саша предложил жесткие: участвовать в нем могли только молодые — до 28 лет. Начинающие, у которых часто и печатных статей нет. И еще — работа должна быть сделана без соавторов.

— Саша, а правила эти не слишком суровые?

— Да, так кое-кто думает и у нас. Но я уверен — так лучше.

— Что же дают эти конкурсы молодым?

— Приведу пример. Наш комсомолец Николай Владыкин открыл новый минерал. Николай доложил о своем открытии на комсомольской конференции, сказал, что хочет назвать его армстронгитом. Мы обратились к американскому космонавту Нейлу Армстронгу, получили на то его согласие. Николай поверил в свои силы, а это, что ни говорите, для начинающего ученого важнее всего.

— Саша, а ты не боишься, что, оградив таким образом молодых ученых от более опытных, ты растишь мальчиков, которые всю жизнь проходят в «коротких штанишках»?

— Нет, почему же? Здесь все зависит от самого человека. Так, у нас есть общеинститутский конкурс имени Вернадского, где на равных могут участвовать и начинающие и опытные ученые. Чувствует молодой силу — пусть дерзает.

Саша сам, еще будучи аспирантом, принял участие в таком конкурсе. Подал на него работу, сделанную совместно с женой, Тамарой. После тайного голосования солидного жюри оказалось — именно они заняли первое место!

Саша улыбается: давно это было, в 25 лет он был уже кандидатом наук. А выглядел тогда (да и сейчас) почти как школьник. Приехал он однажды в Москву, в ВАК, узнать судьбу своей диссертации, а ему говорят: пусть приходит сам автор. В геологии, науке практической, «остепеняются», как правило, люди солидные, побывавшие не в одной экспедиции.

— А так ли уж много я успел сделать? — внезапно спросил Саша, когда мы прощались. — Да, конечно, месторождения нефрита, научная работа, диссертация... Ну а если бы все это было сделано к сорока годам, стали бы обо мне писать? Или все сочли бы, что ничего особенного в этом нет?

За этим вопросом я почувствовал. — или мне показалось? — другое: ответственность перед делом, которое еще надо совершить, чтобы и в дальнейшем оправдать сегодняшнее признание. То признание, после которого, вероятно, так нелегко работать, зная, что дальнейшие твои успехи будут сравнивать с предыдущими и мерить их куда более высокой, чем прежде, меркой.

АЛЕКСАНДР ХАРЬКОВСКИЙ, наш спец. корр.

Иркутск — Москва

27