Вокруг света 1975-08, страница 24

ко прошел сквозь идущих. А они все лились и лились по дороге, как река, по темной поверхности которой плыли факелы. Не было шоссе, не было нас, а была древняя тропа и ее хозяева. Эта ночь принадлежала им, а они словно вышли из нее.

Кто эти люди? Откуда шли они? Куда?

То были панья:..

МЫ — ПАНЬЯ

Солнечный луч проник сквозь подслеповатое окошко хижины и лег веселым зайчиком на противоположную закопченную стену. Пылинки, вырвавшиеся из полумрака, освобожденно заплясали в неверном золоте света. Откуда-то пополз синеватый дымок, и я поняла, что наступило утро. Вошла девушка с печальными глазами и сказала:

— Вас там уже ждут.

Девушку звали Лакшми, и жилище, где я обрела ночлег, принадлежало ей. Я вышла из хижины. Над плато Вайнад стояло ослепительно прозрачное раннее утро. Из соседних зарослей доносился гомон птиц. Над лесом, где-то у самого горизонта, синел хребет Западных Гхат. Безлюдье. Только небольшая группка темнокожих людей недалеко от хижины напоминала о том, что в этих местах обитает человек. Все они слегка поеживались в прохладе раннего утра и кутались в куски белой ткани. Группа о чем-то совещалась. Потом от нее отделилась женщина и решительно направилась ко мне. Женщина была, несомненно, парламентером. Она остановилась передо мной, и приветливая улыбка блеснула на темном лице. В жестких вьющихся волосах кокетливо торчал синий цветок, а мочки ушей были растянуты круглыми серьгами, усеянными красными блестящими точками.

— Мадама, — сказал парламентер, — ты зачем сюда приехала?

В первую минуту «мадама» растерялась от такого неожиданного вопроса и оторопело спросила:

— Как «зачем»?

Парламентер непочтительно и недипломатично хихикнул и поманил рукой остальных.

— Вы кто? — спросила я.

— Мы — панья, — нестройно ответили мне.

— Як вам в гости, — вежливо сказала я.

Стоявшие рядом одобрительно закивали головами.

Мой первый рабочий день в племени панья начался.

Панья... Пожалуй, это самое австралоидное и древнее племя плато Вайнад. Английский этнограф Торстон писал в начале нашего века: «Панья — темнокожее племя, небольшого роста, с широкими носами и кудрявыми волосами».

Индийский этнограф Гуха отмечал, что «панья имеют близкое отношение к австралийским аборигенам или скорее к протоавстралоидному элементу, с некоторой примесью негроидного элемента».

«Они охотятся на тигров и пантер с копьями и сетями. Едят крыс, змей, рыб, креветок, земляных крабов и черных обезьян», — сообщает другой индийский этнограф Луиз. Известный индийский ученый доктор Айяппан писал: «Нет сомнения, что панья самые древние обитатели Вайнада».

Короче говоря, все, кто соприкасался с панья, сообщали о них много интересного: у панья есть колдуны, они поклоняются странным богам и устраивают дьявольские танцы в джунглях. Все эти сведения могли произвести впечатление на любого, не только на меня. Помимо этого, я знала, что панья — крупнейшее лесное племя. В общей сложности их было не менее 40 тысяч, и занимали они лесной район от Нилгири до Малабара, но основным местом их расселения оказалось плато Вайнад. А что же я еще о них знала?

Несколько легенд проливали весьма суме

речный свет на историю племени. Легенды были противоречивы и отрывочны. В них присутствовали и правда и выдумка. Когда европейцы впервые увидели панья, то решили, что это потомки африканцев, потерпевших когда-то кораблекрушение у берегов Малабара. Их ввел в заблуждение внешний вид панья. Мелковьющиеся волосы и толстые губы для европейского обывателя были всегда признаками африканцев. О протоавстралоидах тогда еще не знали. Торстону панья рассказали только то, что они пришли издалека, бежав от притеснений какого-то раджи. Но они не помнили ни места прежнего обитания, ни имени раджи, ни времени своего «исхода».

Несколько позже удалось узнать еще одну легенду. Когда-то панья жили на горе Иппимала около Тамарачерри. В те времена они не имели дела с другими людьми. Густой лес кормил панья, пещеры укрывали их от дождя и пронзительных ночных ветров. Однажды кто-то из панья, выйдя к опушке леса* обнаружил поле молодого риса. Зеленые побеги и несозревшие колосья привлекли внимание лесного следопыта. Он попробовал колосья, и они ему понравились. Но его спугнул крик человека, который принял панья за обезьяну. Панья не знал, каким был этот человек — добрым или злым. Он понял только то, что человек сторожит рис и что днем «пастись» на поле — занятие опасное.

Панья рассказал соплеменникам о поле и вкусных побегах, растущих на нем. Теперь каждую ночь лесные люди выходили на опушку и ели зеленый рис. Вскоре владельцы полей заметили, что кто-то по ночам поедает молодые побеги риса. Они думали, что это кролики или обезьяны. Кто ж мог знать, что в лесу рядом с ними живут люди, называющие себя панья?

Когда об этом стало известно, люди начали охотиться на людей. Но поймать осторожных и ловких жителей леса долго не удавалось. Наконец одному из земледельцев пришла мысль расставить на похитителей риса сети, как на диких зверей. В ту недобрую ночь двадцать панья попались в сети. Маленькие, темнокожие, они беспомощно бились в прочных снастях, кричали и плакали. Остальные сидели на опушке леса в кустах, не понимая, что произошло. И, страшась, не посмели прийти на помощь. Опутанных сетями панья повели куда-то в глубь полей, подгоняя ударами палок. Так первую партию рабов-панья привели к большому каменному дому землевладельца. Их стали приручать, как диких зверей. Но панья. оказались на удивление послушными и терпеливыми. Пленников бдительно сторожили, и никому из них не удалось убежать за время приручения в родной лес. Панья заставили работать на поле, научили языку их хозяев и однажды отпустили. Но отпустили не просто. А приказали привести с собой соплеменников.

* Маленькие рабы не посмели ослушаться. А потом наступили еще худшие времена, когда люди, владеющие рисовыми полями, начали скупать участки леса. Они покупали этот лес вместе с панья, которые автоматически становились их собственностью. Тех, кто пытался избежать этой участи, ловили и силой обращали в неволю. Так племя панья было порабощено феодалами и помещиками Вайнада. Период рабства, видимо, длился не одну сотню лет. Да и сейчас оно окончательно не исчезло.

...Поэтому неудивительно, что старого пророка и вождя Палана из Начери я встретила на кофейной плантации. Он сидел у куста зеленого кофе и рыхлил под ним землю. Когда я окликнула его, он поднял седую кудрявую голову и удивленно посмотрел на меня.

— Вот где я тебя нашла, — сказала я.

22