Вокруг света 1977-10, страница 10

7 ак готовят для корриды молодых быков.

являются простолюдины, причем далеко не каждый из них имел собственного коня.

Сеньор Карлос задумчиво поправляет складки яркого костюма, подаренного ему знаменитым Манолете, стряхивает невидимую пылинку и продолжает:

— Та прежняя коррида была еще совсем непохожа на нынешнюю. Это была озорная и беспорядочная игра .с быком. Потом, начали появляться правила, тра'диции. Приемы работы, изобретенные одним тореро, подхватывались другими. Именно тогда, в конце XVIII века, Костил ьярес придумал «веронику», о которой вы, возможно, читали у Хемингуэя: элегантный прием, когда тореро, стоя боком к быку, пропускает его под эффектно распущенным плащом. А вообще-то первые правила корриды были выработаны у нас, в Андалузии, в поселке Ронда, километрах в ста к востоку отсюда. Их создатель Франсиско Ромеро еще в первой половине XVIII века начал работать с капой и мулетой заложив основы современной тавромахии. Его сын Хуан организовал куадрилью², а внук — знаменитый Педро Ромеро — уже в начале XIX века изобрел самый трудный и самый красивый прием поражения быка, который называется «эстакада-а-ресибир»: матадор убивает шпагой не неподвижно стоящее животное, как это было до него и как это продолжают делать сейчас менее опытные тореро, а вонзает ее в тот момент, когда животное бросается на матадора.

— Значит, в прошлом веке коррида уже приобрела нынешний вид?

— Нет, это не совсем так. Правила в целом сохранились с тех пор до наших дней. Однако сто, даже пятьдесят лет назад коррида была куда более опасной, чем сейчас. Тореро погибали и получали увечья чаще, чем ныне. Дело в том, что тогда они работали^ с быками-пятилетками, вес которых достигал шестисот килограммов. Такой гигант утомлялся гораздо

'Капа и м у л е т а — малиновый и красный плащи, с которыми работают во время корриды пеоны и тореро.

² Ку адрилья — руководимая тореро, или, как его иногда называют, матадором, бригада участников корриды, в которую входят пеоны, работающие с плащами, пикадор — тореро на лошади, и бандерильерснс, втыкающие быку стрелы с острыми наконечниками — бандерильи в загривок.

меньше, чем нынешние четырехлетки, которых ввел в корриду Хуан Бельмонте уже в нынешнем веке. Это новшество сделало корриду более артистичной и, я бы сказал, изящной...

Мы рассматриваем плащи и шпаги, пожелтевшие фотографии и муляжи мощных бычьих голов. Эту коллекцию начал собирать еще сто лет назад отец Карлоса, и теперь в Севилье, а может быть, и во всей Испании, не найдется частного собрания, которое могло бы сравниться с сокровищами финки «Хуан Гомес».

МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ

Эдуардо Саборидо еще молод: ему всего тридцать шесть лет, на вид не дашь и тридцати. А позади у него уже несколько лет подполья, с десяток арестов, полдюжины судебных процессов, по глиому из которых — приговор к двадцати годам тюремного заключения. Отсидел он из них четыре с половиной года. «Послужной список», как видите, довольно богатый, но, если учесть, что речь идет об испанском коммунисте и профсоюзном вожаке, такая биография отнюдь не может считаться чем-то из ряда вон выходящим.

Встретиться с Эдуардо нам посоветовал еще в Мадриде Марсе-лино Камачо — член ЦК Компартии Испании и руководитель национального секретариата Рабочих комиссий ¹. Поэтому в первый

¹ Р а б о ч и е комиссии — появившиеся в конце 50-х годов профсоюзные организации испанских трудящихся. Раздраженные их растущей — в противовес официальным и послушным правительству «вертикальным» профсоюзам — ролью в мобилизации рабочих на борьбу за свои права, франкистские власти запретили Рабочие комиссии в ноябре 1967 года, после чего эта боевая организация трудящихся ушла в подполье и была вновь легализована лишь в 1977 году.

же свободный вечер после приезда в Севилью я созвонился с Эдуардо, и он с готовностью согласился встретиться с нами в отеле. Учитывая, что ситуация в стране сложная — ни компартия, ни Рабочие комиссии в те дни еще не были легализованы, а правые силы не прекращали антикоммунистических провокаций, — мы прежде всего показали Эдуардо наши документы. Мы понимали, что друзьям нужно соблюдать максимум осторожности и сохранять бдительность. Эдуардо улыбнулся, отшучиваясь. Заказали бутылку вина, что в Испании является непременным атрибутом задушевной беседы. За окном моросил нудный зимний дождик, омывающий оранжевые мандарины на Пласа Нуэва. Официант долго откупоривал бутылку «Риоха Алта», а потом тер салфеткой идеально чистый стол. Мы молчали, официант топтался возле нас, старательно глядя в сторону, потом отошел. Теперь можно было поговорить. Но сначала тост за дружбу, за успех испанских коммунистов, прошедших через без малого сорок лет подполья и продолжающих сейчас в новых сложных условиях борьбу за демократизацию страны.

Мы расспрашивали Эдуардо о его жизни, о ситуации в Севилье и в Андалузии, ведь он является одним из руководителей Рабочих комиссий этого района, и каждый день, каждый шаг в его жизни связаны с не затихающим ни на минуту рабочим движением, борьбой трудящихся за новую Испанию, за ликвидацию наследия франкистского прошлого.

Он начал свою трудовую жизнь мальчиком на побегушках^ в небольшой адвокатской конторе в Севилье. Семнадцати лет пошел работать на авиационный завод. Это было время, когда в Андалузии, как и по всей Испании, резко

8