Вокруг света 1978-03, страница 48

от зноя, ступаю на обжигающий белый песок и опускаюсь в спокойную прохладу реки.

Реки моего детства.

СЛЕДЫ

На Круглой поляне приходилось замедлять шаг. Снег здесь больше подтаивал, чем в лесу, н налипал на лыжи. Поляну прозвали «круглой» потому, что она была очерчена соснами, и еще за то, что лежала она в центре бора, — на ней сходились все пути-перепутья зверей и людей.

Каждый раз, выкатив на поляну, я искал следы, какие прибавились за день. Отчетливыми строчками сталкивались сорочьи крестики, словно вышивка на льняном холсте. Уверенно ломали наст рычаги лосиных ног. Легкими прыжками, оставляя «пятаки» следов, пересекала поляну лиса — видимо, упустила добычу; остановилась у одинокого куста, нервно смахнув хвостом снег с веток.

Однажды я заметил странный узор: по снегу тянулись две замысловатые дорожки, а сбоку проступали сплошные тонкие линии. Не раз я старался подкараулить незнакомца, но все неудачно. Как-то, подъехав тихонько к поляне, я разглядывал затайки у ствола сосен, а выпрямившись, увидел сразу за кустами упоенно кружащего мелкими шажками по снегу тетерева с распущенными крыльями. Так вот, оказывается, чьи крылья чертили непонятные линии на снегу! Начались брачные токовища.

На этой поляне у меня была еще одна встреча. Здесь стали сходиться два следа: мужские следы сапог и женские — маленьких валенок. Большие следы шли с биостанции, а маленькие вели из деревни Ботово. Однажды вечером я услышал разговор:

— У меня тут все: дом, мать, работа. Куда же я так сразу сорвусь за тобой? Погоди немного... — негромко звучал женский голос.

Мужчина горячо возражал.

Я осторожно, чтобы не шуметь, повернул лыжи в лес и тронулся к своей избе — прямиком через ельник.

ВКУС РЯБИНЫ

Захотелось вдруг рябины. За зиму соскучишься по теплу, зелени...

Иду в сени и лезу вверх по лесенке. Откинув доски, забираюсь вместе с клубами пара под крышу. На чердаке пахнет припасенными с лета березовыми вениками, ромашкой, мятой. Под стальными от

инея стропилами висят рябиновые кисти, тускло мерцая ягодами.

Осторожно снимаю ветки с уцелевшими кое-где сухими листьями. Гроздья тянут ладонь вниз, отливая в чердачном сумраке гранатовым блеском. Надкусываю ягоду, и во рту разливается горьковатая, чуть вяжущая сладость. Ягоды крупные, сочные.

Такими же они висели осенью на рябине под окном. Сашка обрывал ягоды с почти голого дерева, растерявшего листву. Он ловил хрупкие ветки длинной рогулькой и, ловко ломал их, скидывал на землю.

Прихваченные первыми заморозками ягоды сохранились прекрасно.

Вечером на выскобленных добела досках стола рядом с самоваром красовалось блюдо с вареньем. Каждый черпал себе вволю ложкой. Запивали, причмокивая, горячим темным чаем. Сашка яростно дул в блюдце, откусывая здоровенные куски ржаного хлеба, густо намазанного рябиновым вареньем.

По горнице кружил запах лета.

ПРЫЖОК

...Лосенок заблудился. Он метался по берегу: искал мать. Было видно, как, выскочив к самой кромке льда, он оступился передней ногой в рыбацкую лунку. Крикнув от испуга, крепко стукнул задними ногами о непрочный лед, сделал прыжок и грохнулся на все четыре копыта. Зазмеилась трещина, и льдина закружилась по речной глади, унося лосенка на себе.

На пустынном берегу Ягорбы недвижно чернели ивняк да «тюленьи туши» плавника, вытаявшего из-под снега. В широком речном молчании слышался редкий глухой стук льдин.

Словно завороженный, смотрел Александр на медленно приближающийся островок с взъерошенным лосенком, притихшим от страха. Льдину несло к узкой речной горловине.

Рывком двинув ушанку на лоб, Сашка подскочил к завалившейся изгороди, вырвал две жердины и нелепыми прыжками кинулся с берега. Поскользнулся, проехал на боку и стал осторожно пробираться по неверному льду к горлу реки, мягко ступая катанками. Сашка опустился на четвереньки, не выпуская из рук жерди, у кромки распластался на ноздреватой поверхности, пополз. Хрупкий треск льда выстрелил по другому берегу, но Сашка уже подобрался к воде и стал выталкивать из-под себя жердину с сучком, похожую на багор.

Когда льдину с лосенком поднесло к горловине, Сашка выкинул вперед свое орудие. Сучок только скользнул по льду, но Сашка снова закинул жердину и, зацепив сучком за неровный край, повел... повел льдину к себе.

Лосенок скакнул с островка, не дожидаясь, пока его притянут, и кинулся вдоль берега, смешно выкидывая худые ноги. А Сашка глядел в стылую воду и не в силах был стронуться с места.

ТАЛАЯ ВОДА

Скоро уже год, как я последний раз был в этих местах. Тогда мы бодро скользили, цепляясь за траву, по склону оврага; теперь его крутизна растворяется в нестерпимой белизне снега. Три осины, радовавшие нас трепетаньем листвы, высятся одинокие и голые. Под ними ночевали лоси, и старый самец сбросил тяжелые рога. Они коряво прочерчивают снег, словно знак необратимого времени.

Почти год прошел с тех пор, как мы ходили по летнему лесу вдвоем. Сейчас густые травы с яркими цветами лежат янтарным пластом под тяжестью снега, и вымерзла сладость несобранных нами ягод. А в тот жаркий день я пил студеную воду из ручья, бежавшего по дну оврага.

Спускаюсь в прогретое безветрие ложбины, проваливаясь в зернистую рыхлость потемневшего снега. Нога чувствует внизу воду: началось ее незримое подснежное движение.

Вдруг солнечный луч, вырвавшись из-за леса, стрельнул сквозь пирамиды елей и лег на склон. Пораженный, я остановился. Все засверкало вокруг. Матовой зеленью отливали стволы налитых влагой осин, зарделась лозина у вербы, ее барашки, скинувшие колпачки, блеснули серебряными брызгами. Где-то внизу переливался под солнцем оживший ручей. Наш ручей. В его журчании мне почудились близкий тихий смех и легкие шаги. Наклонившись, чтобы расчистить путь ручью, зачерпнул воды со снегом. Пил из ладони, обжигая губы. Знакомая родниковая вода. Но и другая вода — снежница. Талая весенняя вода. Она возвращает силы после дальней дороги.

ЛЕДЯНАЯ ЛОВУШКА

Солнце еле успевало заглянуть в окно, как Сашка уже выкатывался из дома. Я еще стоял с полотенцем на крыльце, а он уже кричал от леса:

46