Вокруг света 1978-10, страница 69

лишь примитивными кремневыми орудиями. Ответить на эти вопросы непросто, но уйти от них нельзя.

Я придерживаюсь гипотезы великого полярного исследователя Фритьофа Нансена, который писал в начале XX века, что «дно Баренцева моря, "до самого Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа на севере, можно считать частью Европейского материка. Когда-то оно было равниной, составлявшей одно целое с сушей...». Новейшие геологические исследования дна моря, а также берегов Скандинавии и Шпицбергена в общих чертах эту гипотезу подтверждают. А если существовал бы сухопутный мост на Шпицберген, то по нему, возможно, теснимый с юга более удачливыми, сильными соседями, древний человек вполне мог добраться до Шпицбергена.

Но как он там выжил? Вряд ли это можно объяснить только тем, что в те времена климат Шпицбергена был более мягким — возможно, он не так уж и отличался от нынешнего. Дело, видимо, в другом.

Пришел древний человек в богатые птицей и зверем прибрежные края, омываемые Гольфстримом. Собиратель и охотник, он вполне мог запастись дичью на долгую полярную ночь, которую под защитой костров проводил в пещерах. Естественных врагов — крупных зверей — на Шпицбергене не было и нет. А от цинги нашего предка спасала свежая кровь убитых животных.

Можно снова спросить себя: но почему художник высек именно кита — ведь древние изображения морских животных относятся к числу редчайших? Рисовал бы морских птиц, к примеру. Видимо, первобытный художник был менее «утилитарным» (в нашем понимании) человеком, чем мы его представляем. Советский археолог А. А. Формозов (который, кстати, знакомился с нашей находкой), анализируя сюжеты художников палеолита и неолита, справедливо заключал, что «искусство каменного века не откликнулось на целый ряд практических запросов той эпохи, вдохновляясь подчас сугубо «бесполезными» темами».

Находка палеолитической стоянки на приполярном острове заставляет по-новому взглянуть на наших далеких предков, на их умение заселять самые неприступные, далекие края.

Кандидат исторических наук В. Старков: Мария Николаевна открыла петроглиф на 78°55' северной широты, на севере полярного архипелага. Три года спустя, в 1969 году, западногерманские археологи Хансен и Лирль раскопали там же, но южнее Ню-Олесуна, другую стоянку древнего человека. Открытия эти представляют большой интерес, так как севернее 60—65° северной широты известны лишь едикичные находки стоянок палеолитического и неолитического человека. К тому же все они расположены на материке.

Главный вывод, который следует из открытий Соловьевой, Хансена и Лирля: за много тысяч лет до наших дней человек жил на Шпицбергене. Все остальные выводы пока гипотетичны.

Начнем с датировки. Когда жил художник из Ню-Олесуна? Ответить на этот вопрос точно пока нельзя. Соловьева обнаружила на месте стоянки угольки от костра и слабо обработанные кремни. Но датировка их современными методами проведена не была. Правда, такую работу провели Хансен и Лирль, но, разумеется, в отношении своих находок — у них получилось 4 тысячи лет до нашей эры. Можно ли эту цифру отнести к находкам Соловьевой только потому, что оба от-

Экспедиция уходит в поиск

крытия сделаны недалеко друг от друга? Разумеется, нет. А может быть, ню-олесунекий художник жил за несколько тысячелетий до человека, стоянку которого раскопали Хансен, и Лирль. Обнаруженный петроглиф дает право и на такое предположение. Но, повторяю, пока только предположение.

Изображение морского животного, а тем более кита, — очень редкий сюжет. Соловьева, отмечая его своеобразие и оригинальность исполнения, предлагает открытую культуру называть «ню-олесунской». Мне же хочется нащупать связи этой культуры с теми, что известны на материке. Больше всего сходства у них с так называемой «комса-культурой», открытой не так давно на севере Скандинавии археологом Кнутом Однером. Не оттуда ли «пошел есть» и ню-олесунский художник, и человек Хансена и Лирля?

Обратимся и к важнейшему вопросу: откуда человек пришел на Шпицберген? Хансен и Лирль считают, что «их» человек появлялся на архипелаге, который уже не был связан с материком, только на время охоты.

Мне кажется, что это не так. Зачем древнему человеку было забираться на Шпицберген, да и то только на лето, если на материковом побережье и так были отличные места для охоты? Неужели, как полагают оба археолога, он совершал труднейшее и для наших дней путешествие (а средств для передвижения по ледовитому морю у него, по-видимому, не было) по плавающим льдам, чтобы добраться до Шпицбергена? Участники экспедиции Нобиле не сумели пройти десятки километров по льдинам, отделявшим их от Кингсбея. Или же следует предположить, что человек шел по «льдинам зимой, в полярной ночи? Но это уже совершенно невероятно.

Мне кажется, все было иначе: когда еще, как предполагают, Шпицберген был частью материка, человек «комса-культуры» добрался посуху до полярного архипелага и, попав в богатые зверем и рыбой места, там обосновался. Но в таком случае это могло произойти не позже чем 7 — 10 тысяч лет до нашей эры! И кроме того, видимо, миграцию совершило племя, а то и несколько племен — маленькая группа вскоре бы выродилась. А сходство культур, открытых Соловьевой, Хансеном и Лирлем, заставляет предполагать — человек жил на Шпицбергене несколько тысяч лет!

Однако, после того как Шпицберген стал архипелагом, эти племена потеряли связь с остальным человечеством. Изоляция не способствовала развитию их культуры, и не исключено, что со временем, быть может, из-за похолодания, древние люди в этом полярном краю вымерли.

Конечно, пока это, как говорится, рабочая гипотеза: у нас мало данных. Шпицберген для археолога — целина, по которой проведена пока только первая борозда. Но Институт археологии АН СССР провел в этом году первую из экспедиций на Шпицберген, которые могут со временем стать ежегодными. Ее задача — поиск и исследование памятников и каменного века, и эпохи средневековья.

Публикацию подготовил САМОЙЛОВ

5

67