Вокруг света 1978-12, страница 26

сторной полукруглой рубке. Облокотившись, он смотрел в иллюминатор — все внимание его было там, на реке. Увидев меня, приветливо улыбнулся и снова повернулся к смотровому окошку: понимаю, что он обо мне уже знает, но сейчас ему не до меня. На столе раскрыта лоцманская карта. «Протока Быковская» — на полях предписание: «Ограниченные габариты судового хода, ограниченная видимость из-за частых туманов, моросящих дождей и снегопадов затрудняют плавание...»

— Полрумба вправо.

— Есть полрумба вправо.

За герметически закрытыми стеклами белесая мгла. На туманном берегу голо — камень, мох, тундра... Дельта Лены. Быков Мыс — поселок, лежащий на громадном ледяном теле.

Николай Николаевич наконец жестом пригласил меня к окошку и, глядя на туманный берег, заговорил:

— Жители этого поселка никогда особенно не ломали голову над проблемой холодильника. Достаточно убрать тонкий слой земли, как обнажится вечный лед. Пока здесь строили рыбокомбинат, решалась и проблема холодильных установок... В толще льда строители вырубили сверкающий зал и множество комнат, отходящих от него. Огромная ледяная масса обеспечивает низкую температуру

в этих помещениях, где круглый год хранятся мясо, рыба...

После Оленекской протоки местность стала рельефнее. Из густого тумана выплывают одна за другой скалы. Причем видна только их средняя часть — нижняя закрыта туманом, верхняя — облаками. Проходим еще одну протоку — Трофимовскую. Кругом ни души на сотни километров. Только изредка видим диких оленей, пасущихся на тундровом берегу. Уже много лет, как эта протока стала заповедником. В многочисленных заливах и бухточках косяками ходят осетр, нельма, стерлядь, омуль, таймень, муксун, чир...

Ближе к обеду Николай Николаевич решил бросить якорь напротив рыбацкой стоянки на песчаной косе. Палатка — жилье временное, но здесь они были поставлены основательно. Деревянный пол из досок. Широченная кровать-нары. Аккуратно обмазанная печурка, стол, стулья.

Вторую неделю на реке стояла сильная волна, и рыбы почти не было. Раскосые ребятишки с визгом осаждали громадных ездовых лаек, привязанных к крепко-накрепко вбитым в песок кольям. Рыбаки жаловались на непогоду, подбрасывали дрова в печурку и терпеливо ждали.

— Погода нет. Совсем плохо.

Много дней сидим, сяй пьем. Может, этот ветер кондевку ¹ с моря нагонит, ждать надо, — говорил седой якут, покачивая головой. Остальные молча, дымя папиросами, слушали.

От старика я узнал, что план каждого рыбака — две тонны рыбы за сезон. В прошлом году заработок получился в среднем около 1500 рублей. Но после повышения расценок он должен быть еще больше, если, конечно, рыба пойдет. Зимой расценки несколько выше, так как рыбу приходится ловить подо льдом, долбить двухметровой толщины лед.

— Рыбы меньше не становится? — спросил я у своего собеседника.

Рыбаки переглянулись, посмотрели на старшего, который, глядя на меня, степенно заговорил :

— Всяко бывает. То пойдет рыба, то не пойдет. Бывает, осетра поймать легче, чем щуку. А то вот сидишь, как сейчас...

Желто-серый песок с разбросанными по нему палатками такого же цвета отползает назад и прячется за пепельно-белой дымкой. Судно постепенно выбирается из дельты и входит в Лену.

Конец дельты у Столба. А Столб — это крутой угрюмый голый остров. Кажется, он, как

¹ Кондевка — местное название ряпушки.

24