Вокруг света 1979-06, страница 15

МАРШРУТАМИ ПЯТИАЕТКИ

выработка. Начальник смены сказал, что Беликов неделю назад уехал... в Якутию. Он занят переброской оборудования с Нагорного тоннеля, проходка которого закончилась, сюда, на начавшееся строительство мысовых тоннелей. С Михаилом Сергеевичем, подумал я, можно встретиться только неожиданно, когда этой встречи не ждешь...

Мы торопились засветло добраться до Муйского перевала. Дорога начиналась у впадения в Байкал Верхней Ангары и шла по болотистой плоской равнине. На одном безопасном участке мы вдруг увидели другой «Магирус», который лег боком в рыхлый снег. Возле него суетились трое ребят. Володя Хлесткин промычал что-то многозначительно и тревожно, стал подруливать к лежащей машине. Первый вопрос: все ли целы? Оказалось, все. В кузове пострадавшего «Магируса» был шифер, часть его съехала в снег.

— Ши-и-фер побило, — бормотал один из парней.

— Хорошо, что сами живы-здоро-вы, — говорил Володя, осматривая место происшествия. Он обошел вокруг машины, закурил папиросу. Ребята перестали суетиться, смотрели на него, ждали, что скажет.

— Баллон правый не выдержал?

— Да, сразу как-то.

— Сра-азу. Растерялся, стало быть. Не смог удержать машину. Мо-ло-дежь! — Володя усмехнулся в бороду. — Аккумуляторы сняли?

Ответ был утвердительным.

— Что теперь делать с «Магиру-сом»-то? — спросил парень.

— Да ничего не делать, поднимем сейчас, и дальше поедешь. Доставай трос у меня в кузове.

Ребята снова засуетились, теперь уже от радости. Однако было сомнительно, что наш «Магирус» сможет поднять машину такого же веса. Но Володя, зацепив длинным тросом за раму поваленной машины, стал раскачивать ее, натягивая и ослабляя буксир. Сначала «Магирус» просто колыхался в снегу, потом стал приподниматься... больше, больше и наконец под восторженные крики «зрителей» приподнялся настолько, что стал на колеса. Володя обошел его со всех сторон, осмотрел, проверил масло в двигателе и сказал, что сейчас заведет. Сдвинутая с места, с включенной скоростью, машина заработала.

— Вс-с-сего две плиты шифера разбилось, остальные целы! — радовался водитель. — Сейчас побросаем в кузов... Где тебя разыскать-то? — говорил он Володе.

— Чего меня разыскивать, — отвечал тот, — встретимся еще не раз, дорога одна.

Отъехав немного, Володя остановился, стал ждать, посматривая в зеркало на дорогу позади себя.

— У него запаска в кузове зало

жена грузом, сейчас спохватится, — объяснил он мне причину остановки.

Через некоторое время нам действительно стали сигналить светом. Володя развернулся и возвратился к месту происшествия. С его машины было снято запасное колесо. Растроганный коллега горячо благодарил, клялся, что завтра же найдет Володю и вернет колесо.

— Молодежь! — усмехнулся в бороду Хлесткин. — Конечно, вернешь завтра же, кто в этом сомневается, перестань «спасибо» говорить...

— Молодой, — повторил он, когда мы продолжили путь. — Не обвыкся еще в нашем климате.

С подъемом на перевал тайга все редела, шло одно лиственничное мелколесье, потом и его сменил кедровый стланик. Это было среднее высокогорье — погребенные под глубоким снегом ложбинки, голый заиндевевший камень, «мертвые озера». В нескольких километрах от поселка Северо-Муйский, возле дороги, стоял предостерегающий знак: треугольник с волнистыми линиями и надписью: «Наледь». Володя остановился в нерешительности: по объезду крутой спуск и крутой подъем, наледь — тоже радости мало... Подумав, решил ехать по наледи.

Ручей, который тек со склона, промерзал до дна, вода покрывала лед новым слоем, снова замерзала, снова изливалась потоком, и опять ее схватывал мороз. Машина погрузилась в это месиво воды и льда по самые оси. Заглох двигатель. Завести его стартером от аккумуляторов не удавалось, заводных ручек на тяжелых дизельных машинах нет. «Влипли, как муха в варенье», — сказал Володя. С каждой минутой положение становилось все более угрожающим. Ледяную кашу начало прихватывать пятидесятиградусным морозом. Я знал, что серьезная наледь может поглотить целиком застрявшую в ней технику...

Чуть подальше от того места, где мы засели, однажды заглох двигатель у гусеничного вездехода лавинной службы. Люди, специальностью которых является борьба со льдом и снегом, не растерялись. Одни принялись вырубать ломами гусеницы изо льда, другие возились с заглохшим двигателем, третьи отпугивали волков, которые выли где-то поблизости безумными от голода и стужи голосами. Вырубать гусеницы или колеса нужно быстро, быстрее, чем образуется, наледь. Люди оказались проворнее...

Володя закурил, хотя ясно было, что времени терять нельзя. «Если отпустить тормоза, машина сможет еще продвинуться под уклон метра два, — сказал он. — Если двигатель на этих метрах заведется от колес, то вылезем, нет — вмерзнем напрочь». Он докурил папиросу, выкинул окурок, отпустил тормоз и

сцепление. Очень медленно, по сантиметру, машина стала сдвигаться, провернулись колеса, через три метра было повышение, вот на этом отрезке должен был завестись или не завестись двигатель. Двигатель зарокотал! Немного побуксовав в ледяном крошеве, машина вылезла на сухое место. Чуть было не состоявшаяся неприятность у шоферов за таковую не считается. Слишком много пришлось бы вспоминать да переживать. Володя об этом происшествии забыл, как только мы отъехали с километр.

Наконец показался поселок Севе-ро-Муйский. Он расположился на водоразделе рек Муякана и Верхней Ангары, возле строительства Восточного портала Северо-Муйского тоннеля. Здесь мы расстались с Володей. Он поставил машину и отправился в общежитие отдохнуть перед новым рейсом.

К припортальному сооружению я отправился вместе с главным инженером тоннельного отряда Арием Евгеньевичем Птушкиным. Арий Евгеньевич — горный инженер. «Говорят, — замечает Птушкин, — что горное дело не наука, а искусство. Наверно, потому, что постоянно возникают непредвиденные обстоятельства, которые науками не учтешь».

На горе, над порталом, стояли буровые установки, бурили водопо-нижающие скважины. Строители тоннеля наткнулись на термальные воды; мало того, что вода под давлением, она еще и горячая, до семидесяти градусов. О том, что термальные воды здесь есть, знали и раньше. Но количество их было неожиданностью...

Сразу же, начиная с портала, тоннель был одет в тюбинги — чугунные кольца, собираемые из секций. Здесь проходка шла через рыхлые моренные отложения. В одном месте несколько метров тоннеля было забетонировано, словно забинтовано, — тут прорвался плывун. На другом участке очень долго приходилось останавливать вывал; сыпучий материал выбирают и выбирают, а сверху сыплется и сыплется... Ближе к забою, где стенки тоннеля еще не были одеты в тюбинги, сверху лил теплый, почти горячий душ: это прорвались подземные воды. В самом забое было как в бане. Горячая вода хлестала потоком из-под брезента, прижатого к стенке досками и домкратами. Проходка велась специальным щитом: ножи углублялись в пласты, гидравлические домкраты продвигали щит вперед, другие домкраты прижимали крепежный материал. Вот в таких уникальных по сложности условиях ведется строительство пятнадцатикилометрового Северо-Муйского тоннеля, одного из самых длинных в мире.

В 1984 году по этому тоннелю должны пойти поезда, по Байкальскому они пройдут раньше.

13