Вокруг света 1980-01, страница 20

страшно коптил. Вытаскивая шланги из скважины, мы чувствовали себя трубочистами.

...Наконец, в черное, напоминающее вход в угольную шахту устье скважины ушла телевизионная камера, окруженная лампами подсветки. Была глубокая, залитая светом незаходящего полярного солнца ночь. На экране появились пятнышки-тени пушистого дна моря. Все завороженно смотрели на покачивающуюся картинку на экране. И вдруг раздался общий вздох: медленно пересекая экран, помахивая хвостиком, плыло глазастое существо... Так на дне этого, казалось бы, мертвого моря была открыта жизнь.

Мы взяли пробы грунта со дна. И опять удивление: дно ледника сложено очень мягкими, похожими на серую глину, но очень старыми отложениями. Уже на глубине нескольких сантиметров от поверхности их возраст оказался около 5— 10 миллионов лет. Почему? Может быть, еще недавно ледник был так толст, что касался дна и поэтому соскреб все, что было моложе?

Потом снова были радость и оживление. Все по-прежнему столпились у скважины.

— Не подходи1 Убью! — орал глава биологов, доктор Джерри Липе, похожий на цыгана полуиспанец. — Не подходи! Я сам все подберу! — ревел он, ползая по мокрому от морской воды снегу и собирая красноватые существа.

Пяти-шестисантиметровые животные, которых только недавно мы видели на экране телевизора, были похожи на креветок. В эти минуты мы еще не знали, что видим новый, неизвестный науке вид веслоногих.

Биологи соорудили из проволочной сетки что-то вроде мешка, положили в него тюленье мясо и поместили мешок перед телевизионной камерой. Оказалось, что на дне этих рачков множество. На экране можно было видеть, с какой жадностью они сосали куски мяса, брошенного им в виде приманки. Но вот дана команда: «Телекамеру вверх». И камера вместе с мешком стала быстро подниматься. Мы продолжали, не отрываясь, наблюдать: мощные струи воды пытались оторвать обжор от мяса. Но они не обращали никакого внимания на течение. Может, им привычны такие течения? А биологи были уже озабочены вопросом: что же ели эти прожорливые полчища, пока мы не бросили им куски тюленьего мяса? На дне и в воде не удалось пока обнаружить ничего похожего на корм.

Дошла очередь и до нас с Виктором, и нам тоже очень повезло. Точнейшая электронная аппаратура

медленно пошла вниз, через толщу подледникового моря, а на экране светящиеся цифры показывали температуру, близкую к температуре замерзания морской воды. Ну и что же. Никто не ожидал иного для этого моря. Термометр все шел и шел вниз, и вдруг как будто что-то произошло под водой. Вроде рыба клюнула. Цифры заплясали, меняясь, как в водовороте: все теплее, теплее. Зрители зашептались, заговорили. А цифры вдруг перестали плясать. Температура снова установилась, хотя термометр все шел вниз и вниз. До дна моря было еще далеко.

Так 17 декабря 1978 года нам с Виктором посчастливилось первыми узнать, что море под ледником — не полу замерзшее... У дна существует мощный слой сравнительно теплой воды. И хотя его температура всего лишь на полградуса выше точки замерзания воды, полученный вывод очень важен.

Еще целый месяц продолжалась круглосуточная международная вахта в лагере «Джей-Найн». Мы научились заново разбуривать замерзающую скважину, и каждые два-три дня над лагерем клубились дым и копоть реактивной горелки, гремели компрессоры, свистела раскаленная сверхзвуковая струя, окутанная паром испарявшейся воды. Наши когда-то красные куртки стали черными от смеси сажи и масла.

Каждый день приносил новые результаты. Телевизионная камера навела нас на мысль повесить перед ней горизонтальный диск с компасом, а в центр диска выпускать тонкую струю окрашенной жидкости. Оказалось, что струйка и ее перемещение хорошо видны на экране телекамеры, на фоне диска и стрелки компаса. «Прибор» сделал Виктор из полиэтиленового бидона из-под масла. Подкрашенная жидкость заливалась в разноцветные баллончики детских «воздушных шариков», оставшиеся после праздника рождества и Нового года. Все запасы чернил для ав-'торучек ушли на подкраску жидкости. Так были измерены направления и величины медленных течений во всей толще воды...

Газеты громко оповещали: «Ледник Росса пробурен!» Но время уже работало не на нас. Люди так устали, что спотыкались, когда ходили по лагерю. В шумной и веселой раньше кают-компании уже не слышно было прежнего смеха и шуток. По утрам на завтрак вставали с трудом. Хотя какое там утро! Мы были так близко к полюсу...

Техника тоже поизносилась. Был разобран компрессор, и уже нельзя было разбуривать скважину огне

вой горелкой. Правда, к этому времени соорудили котел для электронагрева воды, которая по трубам поступала в скважину и предохра-* няла ее от быстрого замерзания.

Пора было переходить к заключительной фазе Проекта, которая принадлежала русским и норвежцам.

Мы с Виктором должны были опустить через скважину к нижней поверхности ледника специальную аппаратуру, которую предполагалось оставить там навсегда. Напоминаю: эту аппаратуру более двух лет создавал, а затем довел до «ума» в Москве Виктор Загородное. Она позволяла с помощью ультразвука очень точно определить положение нижней поверхности ледника. Повторное определение ее положения позволило бы узнать интенсивность таяния или нарастания льда у этой поверхности.

Норвежцы должны были опустить через скважину и оставить тоже навсегда в море под ледником акустические измерители течений и температур. Но скважина для нас с ними была одна, последняя. И, как назло, в день прилета норвежцев в Новую Зеландию наша электростанция вдруг остановилась, сломалась, а с ней прекратился и приток энергии в скважину.

В полярных экспедициях право решений принадлежит только начальнику, как капитану на корабле в море. У нашего начальника было две возможности: первая — разрешить нам с Виктором опустить свои приборы сразу же, как только стало ясно, что поток живительного тепла от электростанции прекратился. И дать телеграмму норвежцам, тем, кто только что обогнул земной шар: «Мы решили не ждать вас. Скважины, к которой вы летели, уже нет». В этом случае половина заключительной программы — наша — была бы выполнена наверняка. Норвежская же половина — наверняка нет,

Вторая возможность: попытаться немедленно переправить норвежцев из Новой Зеландии в лагерь «Джей-Найн» и приложить все усилия, чтобы сохранить до их приезда нашу общую скважину. В этом случае, при удаче, можно было бы выполнить всю программу, но имелся риск и того, что скважина замерзнет пустой.

Джон Клаух избрал второй вариант. Я не давил на него, сказал только, что наше оборудование готово к спуску хоть сейчас... Он * лишь коротко бросил: «Будь наготове».

Мы проверяли и перепроверяли оборудование, а Джон Клаух и его ребята изо всех сил пытались сохранить скважину. Они опустили в

18