Вокруг света 1980-06, страница 18

интересных явлений, который дает результаты, совпадающие с результатами наблюдений и расчетов там, где их удалось провести. Его установка для моделирования изучаемых явлений является уникальной и во многом превосходит аналогичные установки, имеющиеся в США и в Австралии. Ее создание открывает новые перспективы в этом направлении метеорологии и имеет большое научное и практическое значение».

Менделеев говорил: «Сказать, оно конечно, все можно, а ты пойди демонстрируй!» Убедительность открытия Нурумова в его наглядности. В особенности это проявилось в 1974 году при выступлении Нурумова на Первой среднеазиатской (а по своему составу — Всесоюзной) конференции молодых специалистов гидрометслужбы. Ташкент — один из крупнейших в стране центров гидрометеорологии, и здесь трудно кого-нибудь удивить. Но когда выступал Сейтабыз, остальные секции прервали работу — все собрались на его доклад.

В Ташкенте Нурумов был награжден грамотой «За высокий уровень научной работы», а позднее он стал лауреатом премии комсомола Казахстана.

Говорят, нет ничего практичней хорошей теории.

Однажды к Нурумову пришли специалисты по вентиляции карьеров. Им нужно было узнать, как с наибольшим эффектом установить двигатели — продуть карьер после взрыва, чтобы там опять могли работать люди. Вначале Сейтабыз удивился: -не слишком ли это далеко от его исследований? А потом понял: продувание карьера, как и обтекание горы, можно смоделировать на его установке.

— А ведь наша Алма-Ата — это тоже «большой карьер». И его проветривать, в особенности зимой, тоже нужно. Только проблема нелегко поддается решению, — говорит он.

Листаю отчет Нурумова на эту тему: «В Алма-Ате летняя жара смягчается ночным ветром с гор. Этот ветер умеренной силы несет с собой чистейший воздух, прохладный и влажный, озонированный в результате стекания «тихих разрядов» с игл еловой хвои...

Днем горы теплее атмосферы, возникают течения вверх по склону, ночью — холоднее, течения направлены вниз. К концу ночи в предгорьях накапливается мощная масса холодного воздуха. Холодная масса сползает по предгорному плато и распластывается, образуя «озеро» холодного воздуха. В зимнее время оно не успевает исчезнуть под влиянием дневного прогрева».

Нурумов поясняет:

— По-научному это называется инверсия: воздух внизу тяжелее, чем вверху, и потому не перемешивается. А проще говоря, город как бы превращается в кастрюлю с крышкой. Солнца не видно. В дома вползает сизая мгла. Дышать становится трудно. Но и в такие дни движение транспорта прекратить нельзя, а автомашины извергают девять десятых всех загрязнений...

— А выход есть?

— Над эти^л и работает наш институт...

Снова листаю отчет. Смог — проблема глобальная. Различают два вида смогов: влажный — лондонский и сухой — лос-анджелесский. За рубежом в пору смогов гибнут от удушья сотни людей.

В нашей стране загрязненность воздуха ограничена законом. Но в Алма-Ате причиной смогов является само ее географическое положение — котловина, укрытая от ветров.

— Проблема аэрации целого города нигде в мире не разрешена, — продолжает Сейтабыз. — Но кое-что делается. В Японии, например, над улицами вывешиваются белые аэростаты, в которые подается охлаждающая жидкость: на людей стекает поток освежающего воздуха. В США в линзу холодного воздуха опускают черный аэростат. Он нагревается солнцем, нагревает и воздух вокруг себя, и тот поднимается вверх... У нас в институте родилась идея использовать черные и белые аэростаты вместе, чтобы создать циркуляцию, перемешивать, что ли, воздух Алма-Аты и навсегда освободить город от смогов...

Однако ничего нельзя предпринимать, семь раз не отмерив, ■— продолжает Нурумов. — В натуре это невозможно, но любые ситуации взаимодействия ветров, котловины и гор можно «проиграть» на моей модели. Только не думайте, что это, мол, местная, локальная проблема. Циркуляция в атмосфере Алма-Аты изучается как часть международной программы ПИГАП, в рамках которого исследуется взаимодействие суши, атмосферы и океана.

Нурумов протягивает мне письмо из Москвы, из Академии наук СССР. В нем сообщается, что проблема «Обтекание гор воздушным потоком» рассматривалась на форумах ученых в Токио и Белграде. «Крайне желательно дальнейшее развитие и расширение этих исследований».

— Небо над Алма-Атой, — заключает Сейтабыз, — в какой-то мере модель атмосферы будущей Земли, когда загрязнения воздуха уже нельзя будет транспортировать из одних районов и стран в другие. Удастся подчинить стихию сегодня, сумеем сделать это и завтра...

Алма-Ата — Москва

ВЛАДИМИР ВЕСЕНСКИЙ

Ну как? спросил Густаво.

— Отлично, — сказал я.

— Какие новости? — поинтересовался он, как будто я работал с ним всю жизнь и прекрасно знаю, что для него новость, а что быльем поросло. Я шеребрал в памяти сегодняшний день и, вспомнив, что связи между Соготегойо и Акаюканом нет, сказал:

— Там комиссара по земле... убили.

Откуда мне было знать, что это сообщение так его хлестнет. Густаво отвел глаза, взялся двумя руками за спинку стула, который стоял перед ним, и медленно втянул носом воздух. Потом быстро справился с собой и сказал раздельно:

— Убили, значит...

И еще вопросительно посмотрел на сопровождавшего меня в тот день Артуро: может быть, я перепутал что-то? Артуро ничего не сказал, и Густаво понял: правда.

Артуро рассказал, что комиссара нашли утром в джунглях и что зарубили его с одного «мачетасо» — удара мачете. Была ли это кровная месть или пьяная драка, — Артуро не знал. К нашему приезду в Соготегойо всех старейшин индейской общины уже собрали в полицейском участке, но без руководства общины никто из индейцев разговаривать на эту тему не хотел...

Густаво заметил, что я внимательно прислушиваюсь к разговору, и пояснил:

— Теперь такие случаи редки, hq несколько лет назад, когда меня только-только назначили директором Центра по оказанию помощи индейцам в Акаюкане, подобные происшествия приводили к маленьким междоусобным войнам. И тогда погибали целые семьи. Ныне многое изменилось, однако на всякий случай нужно, чтобы военные поездили там, в зоне, на машинах и попугали возможных мстителей. Это временная мера. Потом власти разберутся...

Густаво пока не интересовало, кто убил комиссара. Он заботился о том, чтобы мертвых было как можно меньше, понимая, что имеет дело с другим миром. Увидев, что смерть индейца для него настоящее несчастье, я поверил в искренность Густаво и в успех его сложного дела.

Мы еще вернемся к разговору с Густаво Карильо Лопесом, директором Центра по оказанию помощи индейцам Национального института по делам коренного населения. А сейчас я попытаюсь объяснить, почему оказался там, где убили комиссара по земле Соготегойо.

16