Вокруг света 1981-07, страница 8
ПЕШКОМ ПО МАЛЕКОНУ ...Я прохожу длинный тоннель, проложенный под устьем Альмендарес. Мимо ресторана «1830-й», мимо старинной сторожевой башни с подвесными мостами, в которой тоже располагается ресторан, выхожу на Малекон. Здесь, как обычно, свистит ветер, проносятся на огромной скорости машины. Когда залив волнуется, длинные океанские волны, подкатывая к берегу, наталкиваются на высокий парапет и возмущенно взлетают в небо — красивое зрелище! Однажды эта красота чуть не стоила мне жизни. Я торопил таксиста, опаздывая куда-то, и вдруг тяжеленная толща воды обрушилась на «форд». Машину резко повело, швырнуло в сторону, вынесло на встречную полосу, закрутило... Отделались мы легким испугом и разбитой фарой. Месяца через два я встретил этого таксиста, Роберто, возле больницы. Рука в гипсе, голова в бинтах. — А-а, друг! — восторженно хлопнул он меня по плечу здоровой рукой и расплылся в такой улыбке, будто никогда не был более счастлив, чем сейчас, встретив после перевязки старого пассажира.— Тысячу лет не виделись! Что невеселый? О чем грустишь? А меня вот грузовик «поцеловал» — нежно, прямо как невеста. — Как ты себя чувствуешь? — Маравийосаменте! Изумительно! Правда, шоферские права отобрали — почему-то решили, что я был виноват. Ничего себе виноват! Грузовик остановился на минуту, выглянул оттуда дядя, нехорошо отозвался о моей маме и дальше погнал. А меня на прицепе тащили через весь горо/^. Теперь вот в это заведение,— он указал на больни цу,— хожу как на работу. Но это все мелочи... Кубинцы, по-моему, абсолютно не способны унывать. Что бы ни случилось, как бы ни было грустно, кубинец — по крайней мере внешне — всегда в чудесном настроении, всегда у него есть для тебя улыбка, какая-нибудь немудреная шутка. Он не считает себя вправе портить настроение ближнему. В гуа-гуа я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь повысил голос, ни разу не видел ссор (несмотря на то, что ждать автобус пришлось, может быть, полчаса да еще на выматывающей душу жаре). Атмосфера доброжелательности, внимания друг к другу царит везде — на улице, в кинотеатрах, магазинах... ...По набережной, похожей на натянутую тетиву гигантского золотисто-синего лука — горизонта,— все несутся и несутся машины. Терпеливо следят за толстыми лесками рыбаки. Их пока немного. Вечерняя зорька начнется, когда спадет жара и облака станут бирюзово-розовыми. Вдоль парапета, радостно крича, носятся мальчишки с разноцветными бумажными змеями. Пользуются змеями и рыбаки, привязывая к ним лески. Кружатся чайки. Вдали разворачивается, чтобы зайти в порт, огромный серебряный лайнер. Без Малекона так же трудно представить Гавану, как Париж без Эйфеле-вой башни. Чтобы поздороваться с кубинской столицей, глотнуть свободного океанского ветра, приезжий выходит на Малекон. Здесь и прощаются с Гаваной, бросая в воду мелкие монеты... Памятники на Малеконе... Многие построены в первой половине нашего века, когда на острове господствовал американский доллар. Вот памятник американским солдатам. До револю- Лангусты, которые продаются на каждом углу в Гаване,— излюбленный деликатес кубинцев. ции с его верхушки глядел за океан огромный черный орел. Как только стало возможно, этот символ запроливной власти сбросили вниз. Кубинцы попросили Пабло Пикассо сделать для Гаваны большую копию своего знаменитого голубя мира, чтобы водрузить ее на набережной вместо орла. Великий художник с удовольствием согласился, говорят, даже начал работу, но, к сожалению, не успел. Пожалуй, самый красивый памятник в Гаване — монумент национальному герою, борцу за свободу Антонио Масео. Он напоминает чем-то Медного всадника. ...Ах прохожие на Малеконе, на всех гаванских авенидах и кальес! О какой-то замкнутости, нелюдимости не может быть и речи, совсем наоборот. Трудно просидеть на лавочке больше трех минут и не быть втянутым в разговор. О чем угодно. Об истории, о погоде, нравах, международном положении... Человек может запросто подойти на улице к другому человеку, совершенно незнакомому, и попросить выслушать, поделиться с ним радостью или печалью. Может рассказать забавную историю, и незнакомец обязательно рассмеется, хотя бы из вежливости. Могут вместе спеть популярную песню... «КОППЕЛЬЯ» — ЦАРСТВО МОРОЖЕНОГО ...И утром, и вечером, и в выходные, и в часы «пик» самый распространенный шаг в Гаване — прогулочный. Бредет, шаркая по асфальту башмаками, разносчик газет и лениво покрикивает: «Р-р-льде!» — чем подразумевает название молодежной газеты «Хувентуд ребельде». Мирно беседуют смуглые старики в нешироких соломенных сомбреро. Идут не спеша, задирая вверх блестящие подбородки, кудрявые мальчишки... Действительно, почему-то в Гаване трудно спешить. Трудно отказать себе в бутылочке рефрес-ко — холодного пива, стаканчике сиропа со льдом, не заглянуть на полчасика в «Коппелью»... «Коппелья» — царство мороженого. Огромное открытое кафе, сотни столиков под кронами миндальных деревьев в центре Гаваны. Работает оно без выходных, с утра до двух часов ночи. Сюда приходят студенты, рабочие, дети, старушки, моряки, обязательно влюбленные... Сяду и я за столик. Но сначала нужно сделать заказ. Не так-то легко выбрать — клубничное, миндальное, апельсиновое, кофейное, ананасовое, банановое, кокосовое, манговое... Возьму большую порцию «Энсаладо» и попрошу девушку в фирменном клетчатом платьице положить мне мороженое тех сортов, которые ей боль 6 |
