Вокруг света 1982-01, страница 15

оборотней. Облаченные в черные одеяния, в черных очках, они наводили ужас на людей.

Да, лоа сегодня не поднимают народ на борьбу, как было когда-то, они держат его в узде. Именно это имел в виду и Гийом, называя культ воду «тормозом социального прогресса».

Хосе Диего закончил нашу беседу о воду так:

— Если гаитяне научатся читать и писать, если в деревнях загорится электричество, то мрак невежества уйдет из хижин и лоа умрут. Только тогда свободный от предрассудков народ увидит подлинных виновников своих страданий — династию Дювалье, американский капитал. Это хорошо знал Франсуа, и это хорошо знает его сын Жан Клод. Именно поэтому и тот и другой предпочитают держать народ в невежестве...

Барабанный бой возвестил о начале обряда. К шалашу медленно направился высокий бритоголовый негр в ярко-красной рубахе и в клетчатых штанах. Он держал живого петуха, размахивая им словно кадилом. Метрах в двух от навеса негр остановился.

Гийом провел меня в умфро. Вместе с другими зрителями мы разместились на скамейках вдоль стен шалаша.

Вокруг столба-митана низкий жертвенник из камня. На нем свечи в бутылках, глиняные сосуды, тыква, увешанная бусами. На циновках разместились три барабанщика.

— Центральный шест, украшенный змеевидным орнаментом,— шептал мне Гийом,— посвящен Папе Дамбалле, величайшему и влиятельнейшему лоа. Его символ — змея.

В умфро вошел бритоголовый негр с петухом.

— Это унган,— пояснил Гийом.— Тыква на жертвеннике — символ его власти.

С тыквой в одной руке и петухом в другой унган обходит умфро и освящает его углы. Затем, пританцовывая в такт барабанам, начинает заклинание.

— Он должен Спеть три священные песни,— сказал Гийом,— первая посвящена Папе Легбе, вторая — Папе Дамбалле, третья — тому лоа, которого унган вызывает в данный момент...

Снова застучали барабаны. В умфро вошла группа женщин в длинных белых платьях. Они начали раскачиваться, затем пустились в пляс, к ним присоединились парни.

Один из танцоров вдруг рухнул на землю и забился в конвульсиях. Барабаны зазвучали сильнее, водуисты призывно и громко запели, танец возобновился...

ОБОРОТНИ ПЕРЕОДЕВАЮТСЯ...

Пляска продолжалась, песнопенье набирало новую силу, когда мы с Жю-мелем выбирались из узких улочек Ла-Салины. Все меньше прохожих, машина медленно плывет вдоль трех-четырех-этажных домов. Таксист нервозен, опас

ливо озирается, заглядывая в переулки.

На пустынной площади несколько женщин с кувшинами и корзинами на головах, согнувшись, призрачно скользят вдоль высокой железной ограды. За нею белое здание: президентский дворец. Из-за кустов роз на лужайке торчат стволы пулеметов. Справа от дворца — тоже за железной оградой — приземистое дискообразное сооружение — мавзолей Франсуа Дювалье. Вот уже более десяти лет, как умер диктатор, но страх суеверных гаитян перед ним не исчезает: бесноватый Франсуа за годы своей тирании постоянно внушал водуистам, будто он «нематериален» и «вездесущ», будто после его физической смерти дух останется жить, он перейдет к сыну.

Жана Клода Дювалье приближенные величают «беби Доком», утверждая его «божественное» происхождение. И недоучившегося юриста это вполне устраивает:

— Воля отца — легальная основа моего правления. Ему власть дал бог, бог и волен отнять ее у меня. Не понимаю, зачем нужны выборы.

Английских журналистов он сражает «железным» аргументом:

— Ведь ваш народ не избирает королеву Англии! Я очень хорошо, натаскан в политике лучшим профессором в этом деле — моим отцом.

Он брал у Папы Дока уроки в подвалах белого дворца, где истязали политзаключенных. В 14 лет отпрыск сдал первый экзамен на жестокость, застрелив в упор офицера президентской гвардии. Он и сейчас не расстается с пистолетом, число загубленных им душ растет. Каждый год в канун 22 сентября, когда династия Дювалье отмечает годовщину прихода к власти, Жан Клод Дювалье отдает в руки тайной, полиции список с фамилиями неугодных и резолюцией: «От них я хотел бы избавиться». В 1979 году список включал 400 фамилий.

Дювалье-младший не только душит соотечественников руками тайной полиции, но и давит их колесами своих «роллс-ройсов» и «ягуаров», когда вихрем проносится по улицам Порт-о-Пренса.

...Из-за стальной ограды за мной (Жюмель не рискнул выйти из машины) внимательно наблюдают здоровяки в пятнистой униформе цвета хаки с огромными пистолетами на бедрах. Я делаю несколько снимков и спешу в машину. Жюмель облегченно вздыхает. За этой оградой здание корпуса сил безопасности. Это те же «тонтон-макуты», оборотни, с теми же карательными функциями, только их переодели из черного в зеленое и назвали «леопардами». Вид у них теперь не столь демонический, но они лучше вооружены. Жан Клод Дювалье повысил «леопардам» жалованье.

— Вы — рычаг моего правительства,

главная сила, на которую я опираюсь,— говорит диктатор, благословляя охрану на «подвиги».

Но опирается он не только и не столько на «леопардов», сколько на американских покровителей. Напуганный брожением умов в народе, активизацией борьбы гаитянской эмиграции за освобождение родины, диктатор поспешил заключить в июне 1980 года соглашение с США о возможном вводе на Гаити иностранных войск. В тексте соглашения говорится: «Гаитянское и американское правительства предлагают правительству и вооруженным силам Доминиканской Республики в случае возникновения на Гаити реального партизанского фронта осуществить прямое вмешательство на Гаити, чтобы стать главной боевой силой в борьбе против гаитянских партизан».

Соглашение тут же стало претворяться в жизнь. Командующий вооруженными силами Доминиканской Республики генерал-лейтенант Марио Имберт Макгрегор объявил о создании еще 12 военйых лагерей вдоль границы с Гаити. Отдано распоряжение о строительстве новых казарм для воинских частей, увеличении гарнизонов в Элиас-Пинья и других пограничных городах. Вслед за этим по указке из Вашингтона армия Доминиканской Республики провела учение под кодовым названием «Пограничное братство». А летом прошлого года стало известна о решении Жана Клода Дювалье продать США остров Тортю под военную базу для Пентагона. США хотят приблизить свои корабли и самолеты к территории Гаити...

Нелегкая, очень нелегкая борьба за свободу предстоит гаитянскому народу. Но силы борцов растут. В стране все чаще протестуют крестьяне и студенты, бастуют-рабочие, ассоциации художников, писателей и учителей выступают за просвещение своего народа, доходят сообщения о вооруженных столкновениях между «леопардами» и партизанскими группами. Объединяет свои силы гаитянская эмиграция, растет влияние Объединенной партии гаитянских коммунистов (ОПГК) и организации Молодежь ОПГК. Работа коммунистов в Гаити чрезвычайно сложна и опасна, ибо по закону 1969 года в стране введена¹ смертная казнь «за коммунистические убеждения и пропаганду марксистских ид^й».

...День угасал. Небо покрылось позолоченными по краям свинцовыми тучами. Вершины, обведенные оранжевой каймой, потемнели. И снова за кормой чайки. Уходит в море черная гора Кенскофф...

Рано или поздно борьба гаитянского народа увенчается успехом. Но нужно, чтобы мир знал 6 трагедии Гаити, ибо то, что делают династия Дювалье и американцы в «Стране высоких гор»,— преступление против человечества..

Порт-о-Пренс — Москва

13