Вокруг света 1982-01, страница 54

ЮРИЙ линник

ШЛО)

mi

COAEPOG

учесть при этом, что в ясные дни его видно с побережья почти за 160 километров А из истории полярных путешествий известны случаи, когда чемли более низменные, чем остров Врангеля, наблюдались с расстояний куда больших.

Если сравнить позднейшие описания острова Врангеля с записями в журнале сержанта, то между ними обнаруживается определенное сходство. Остров Врангеля вытянут в направлении восток — запад почти на 120 километров. «Для рассмотрения означенного острова» отряд Андреева направился к его «западной изголовье» Эта запись лишний раз подтверждает, что сержант приближался к острову с северо-запада или юго-запада и поэтому не мог оценить его ширины.

Многих озадачивают скорости передвижения отряда Андреева на собачьих упряжках. Обратный путь к Четырохс толбовому острову он проделал всего за трое суток. Но эта цифра не представляется столь уж фантастической, если ее сопоставить со скоростью передвижения экспедиций Врангеля и прапорщиков-геодезистов «По старому следу собаки бегут охотнее»,— отмечал Врангель. «Хорошо выдержанные собаки,— утверждал Геденштром,— в случае надобности пробегают в сутки 200 верст». Отряд Врангеля в иные дни передвигался по ровным льдам со скоростью до 70 верст в сутки в тех местах, где мог проходить и путь Андреева, и это никого не удивляло. Не нужно забывать, что путешествие сержанта проходило при облегченных условиях: он не тратил время на астрономические и прочие измерения, • рунпа была очень небольшой. Mu^f'ii(AbHs)H и не имела иных целей. г\римр движения вперед,

< Viufx я с а ять с сержанта последнее («бпимгние: его частенько упрекали в том 'их* он завышал пройденные ра- с г- >янич и вообще был не в ладах с цифрами Большие ошибки в определении Медвежьих островов якобы на ею сиш.'< г и. А посему нельзя верить ни энному его слову. Кропотливых из^терешш Медвежьих островов Андреев не проводил, да и не мог провести, по очень простой причине: не было у него необходимых знаний и инструментов - подобных хотя бы простой мерной цепи, которой пользовались три прапорщика-геодезиста. Полому л пдреев переписал размеры Медн-жь^х островов в свой журнал из Гатаринова и Коновало

ва, поверив им на слово.

ЯI ж.^ все таки видел Степан Андреев \>ггров Врангеля или Новая Сибирь < Дрейфующий или ископаемый острой ( кудные факты н'е дают одно шачж и о ответа на все эти вопросы. Но в сущности, это не так уж и важно. Глат«ое то, что по следам Андрее-прон> \и многие исследователи Арктики

«ш

ивую дриаду я видел толь-I¹ I ко раз в жизни. Встреча И 1 11 эта была короткой и ро-ВНЙЯ мантической. И произошла она при двойном свете: над рекой Олангой, что на севере Карелии, играло северное сияние; я же до трех ночи жег костер. Ночь в августе здесь уже зябкая, ведь недалеко Полярный круг.

Северное сияние раскатывало и скатывало свои световые рулоны; блики от костра плясали на скалах, высвечивая на них лики и маски, а я с помощью маленького походного секстана определял по Полярной звезде широту места. На Полярную то накатывали аметистовые сполохи, то снова открывали ее, оттого блеск звезды казался переменчивым. И вдруг при яркой вспышке сияния я увидел на скале огромный белый цветок! Мой взгляд случайно упал на него. Странно, что я не заметил цветка раньше — он рос очень близко от костра. Быть может, его лепестки только-только раскрылись, уловив теплые волны?

Я сразу догадался: дриада! Да, это был легендарный цветок Севера. Он словно зарядился игрой ночных сполохов и казался самосветящимся, фосфоресцирующим. Так это и врезалось в память: иглистые снопы северного сияния —- а под ними белый-белый цветок, бесстрашно глядящий в звездную бесконечность.

У дриады восемь лепестков. Редчайшая симметрия! Почему цветок делит свой маленький окоем именно на восемь частей? Словно свою топографию он хочет привести в соответствие со шкалой компаса. Потому северные путешественники видели в дриаде розу ветров. Она напоминала им о всеохвате и широте бытия. Однако один лепесток был указующим: на север, на север!

У дриады стелющийся стебель. Из него пучками выходят листья — продолговатые, волнистые по краю. Сверху они темно-зеленые, а снизу словно гагачьим пухом подбиты: ведь северная земля дышит на них вечной остудой.

Не решился я срывать дриаду. Хотя очень хотелось украсить ею гербарий. Прощаясь утром с цветком, уже издалека навел на него бинокль. И уви

дел: мрачные скалы, таящие в себе столько фантасмагорий, а на них светоносный огромный цветок. Словно вторая Полярная звезда.

На фоне утреннего инея увидел я и другую редкость горного Севера. Небольшое ползучее растение поднимало вверх чешуйчатые веточки. Прикоснулся к ним осторожно, будто к зеленой ящерице. Такие они холодные и одновременно живые, дышащие. Это и пальцами ощутишь! Листики шли по стеблю в четыре ряда. Внимательно изучив их с лупой, убедился в странной особенности — они были прижаты к стеблю верхней стороной, а нижней обращены наружу. Укладка листьев впечатляла совершенством, невольно напоминая плотно пригнанную черепицу на крыше домов в Скандинавии.

Раздвигая зеленую черепицу, тянутся ввысь маленькие цветоножки— они расположены в пазухах верхних листьев; на одной веточке их может быть о дна-две. Цветоножка переходит в зеленую чашечку. А к чашечке прикреплен и зжелта-матовый венчик. Что-то в нем есть от колокольца ландыша, но только отгибов пять, а не шесть.

Как удалось этому цветку так тонко выразить дух Севера? Он словно прб-питался туманами Приполярья — у них ведь очень похожий желтовато-серебристый оттенок. Я не удивлюсь, если из этого венчика польется музыка Грига: тут есть стилевое единство, не передаваемое в словах.

Загадочное растеньице я узнал не сразу. Со мной был определитель растений Карелии, составленный М. Л. Раменской. Это очень полная и авторитетная книга. Но в ней чешуйчатая травка не значилась. Весь ее облик говорил о принадлежности к семейству вересковых. Пришлось напрягать память, вспоминая его представителей. И помогло мне не знание ботаники, а одна полузабытая страничка Гамсуна. Отчетливо вспомнилось: его героиня собирает в норвежских горах цветы Кассиопеи.

Потом уже свое интуитивное определение я проверил по справочникам. Да, это была Кассиопея!

Тогда на радостях от встречи с этим

52