Вокруг света 1982-04, страница 14

щим запасом угля в шестьсот миллиардов тонн. О крупнейших ГРЭС, что будут построены. Сердце КАТЭКа, город Шарыпово, со временем сильно вырастет. В дальней перспективе население увеличится до четверти миллиона. Когда это будет? Лет через двадцать? «То, что мы начали сегодня, кончать будут наши внуки». Это тоже слова Анатолия.

Молодежь притягивает все новое, современное. Захватывают масштабы прежде всего. Так считает Анатолий. Ну а самое главное то, что все это нужно сделать своими руками. Это и завоевывает сердца. У каждого поколения есть свой Братск, БАМ, свой КАТЭК.

Еще одну фразу из его выступления, произнесенную не без гордости, я записал: «На счету нашей бригады — все дома в первом микрорайоне города Шарыпова». Да, дома. Пока только дома. Жилья в городе построено всего сто тысяч квадратных метров. А за текущую пятилетку надо построить 530 тысяч. Нужны дома, магазины, столовые, детские сады, школы. Именно это и решит окончательный успех начатого дела...

Словом, выступление монтажника Потехина было выверенное, трезвое. Принципиальное. Тысячная аудитория комсомольцев оценила его. Ему хлопали долго.

Дедушка его по материнской линии, Павел Филатьевич, здешний, ша-рыповский, в старые времена мыл золото в горах Кузнецкого Алатау, в Хакасии. Крепкий был мужик Павел Филатьевич, ухватистый. Везло ему. Рудное дело в совершенстве знал. Сказочно богатый край этот имел не только золотые жилки, но и прочих дорогих руд и камней целые россыпи. Да и теперь их в достатке. В довоенные годы прииск «Коммунар» поднимался с немалым участием Павла Филатьевича, рудознатца.

Пышные кедровники некогда покрывали здешние отроги Кузнецкого Алатау. Рядом с Шарыповом — а село это родилось в 1812 году—вплоть до начала Великой Отечественной стоял густой кедровый бор. Село — в бору. Каждый хозяин шишковал, считай, прямо в своем дворе. М^оло кедровое добывал из молод ого^кедрового лапника, живицу взд&мал от кедра. И охота хорошая была, и рыбалка. Теперь лесопромысел ушел аж в Горяче-горск, километров за сорок. Нету такой дедровки, которая залетела бы сюДа с семечком кедровым в зобу. Для рассады. Искусственным способом кедр не размножается. Не растет. Птица ему для этого специальная нужна, кедровка.

Все эти дедовы рассказы Потехин до сих пор помнит. Дед ему говорил и про березовские и цазаровские угли, давным-давно открытые селянами попутно с рытьем водяных колодцей. К сороковым годам угли эти бурые

уже оконтурили и объявили как месторождение. Рассказывают, в некоторых местах пласты выходят на поверхность на глубину штыка лопаты.

Уголь в домашних печках горел давно в этих местах. Научились люди его поджигать. Кое-кто даже ставил специальные печки в домах для топки этим углем. Но применение его было ничтожным. Час канско-ачинских углей пробил только в семидесятые годы.

Анатолий сидит задумчивый. То ли от нашей беседы, то ли от воспоминаний. Сигарета в его пальцах едва дымится. Вроде забыл про нее. Рассказывает про своего деда. Выходит, сам-то он коренной, в целых трех, а может и больше, поколениях — ша-рыповский. Жена его, Люда, тоже, считай, из местных, из деревни Парная. А трехлетний их сынишка Максим — так тот и вовсе корень от корня.

Кедровых боров Анатолий Потехин не помнит. Не застал. А вот две речушки, Кадатку и Темрушку, протекавшие некогда через их село, помнит прекрасно.

— Протекавшие? — спрашиваю.— Что же они теперь, не текут?

— Куда там, техники теперь уйма...— невесело усмехается Анатолий и недоговаривает.— А когда-то мы в этих речках купались. Детство все на них прошло. Хариуса руками ловили.

— А станут здесь ГРЭС,— говорю я, всматриваясь в его лицо, порозовевшее от волнения.— На тонну угля — две тонны кислорода понадобится. Таков ведь процесс горения?

— Так мы им трубы поставим по 360 метров. Снесет!

— А зольные отвалы? Терриконы?

— Ученые над этим думают! — восклицает он.— Скажем, будут цемент из золы делать, шлакоблоки...

— Ты уверен?

— А как же. Абсолютно! Безотходное дело.

Я смотрю на Анатолия, суждения его мне нравятся.

— Послушай,— говорит он.— Есть еще такая идея... Все это место, где раньше стоял кедрач, засадить кедром... А город назвать не Шарыпово, а Кедровск!? Ну как?

— Неплохо,— говорю я.— Может, Новокедровск лучше?

— Можно и об этом подумать,— сказал Он и встал.— А не прогуляться ли нам?

Действительно, в комнате мы порядком накурили. Надеваем шапки, пальто и выходим на улицу, к набережной. У реки крепкий «хиус» набрасывается на нас, вышибая сухую слезу из глаз.

По течению плывут островки молодого льда, пристают к полосе берегового припая. И мост рядом с нами. Река все дымится. Над ней поднимаются белые тугие султанчики пара, чем-то отдаленно напоминающие синие дымы из детства...

Красноярск

ДМИТРИЙ ШПАРО, лауреат премии

Ленинского комсомола, начальник комсомольско-молодежной полярной экспедиции

На мыс Челюскин мы пришли на лыжах впервые в 1970 году. Преодолели Таймырские горы, побывали на островах «Комсомольской правды», пробежали двести километров по морским льдам. Именно тогда возникла мысль: а что, если пойти к Северному полюсу на лыжах?

В 1972-м впервые по дрейфующим льдам пересекли пролив Лонга и на вопрос, заданный себе два года назад, ответ получили утвердительный.

В 1974-м провели важную репетицию на Новосибирских островах.

1976 год — прекрасно удавшийся лыжный бросок от острова Врангеля до «СП-23».

И вот он, 1979-й. В лыжном переходе СССР — Северный полюс участвуют: Дмитрий Шпаро — начальник, Юрий Хмелевский — заместитель, научный руководитель и штурман, Анатолий Мельников — радист и парторг, Владимир Леденев — завхоз и комсорг, Владимир Рахманов — штурман, Вадим Давыдов — врач, Василий Шишка-рев — радист. На острове Котельном снова работает базовая радиостанция. Начальник базовых групп — старший радист экспедиции Леонид Лабутин, запасной штурман — Михаил Деев. На «СП-24» вылетает вторая группа: радисты Федор Склокин, Георгий Иванов и запасной радист маршрутной группы Александр Шатохин.

марта 1979 года. Выскочить из вертолета и добежать до обрыва — дело минуты. И вот мы стоим на высоте семидесяти метров, а снизу доносятся приглушенные расстоянием звуки: то нарастающий, то слабеющий шум, вкрадчивое шуршание, глухие удары. Вдоль северного берега острова Генриетты, с которого нам предстояло стартовать, желтой нескончаемой полосой двигался лед.

— Триста метров — что за расстояние! — воскликнул командир вертолета Плотников.— В одно мгновение вас перенесем. Я даже машину не буду сажать, зависну, а вы прыгайте.

— Мы должны стартовать с земли,— ответил я.

Съемочная группа улетела, 10 человек остались. Снегирев и я от домиков — раньше здесь была полярная станция — спустились по довольно крутому леднику, обрывавшемуся в море 3—8-метровой стеной. Подошли к самому узкому месту ледяного потока — метров шестьдесят-восемьдесят, не более.

После обеда Мельников занимался профилактикой радиостанции, осталь-

12