Вокруг света 1984-04, страница 20

в наш век громадных контейнеровозов и супертанкеров, стоящих на рейде в большом порту тут же, неподалеку от дворца Ас-Сейф, эти суденышки не только не исчезли, но и продолжают строиться.

Дау даже конкурируют с иными современными моделями. Флотилия их все время пополняется. В этом мы убедились, побывав в местечке Доха, в тридцати километрах севернее Эль-Кувейта.

На невысоких каменных воротах фанерная табличка: «Верфь № 3: владелец — Хасан аль-Галляф». Огороженный забором квадратик песчаного пляжа и два сарая — вот и вся верфь. Да больше ничего и не надо. Технология строительства дау с веками не претерпела никаких изменений.

В тот день, когда мы приехали на верфь, корпус лодки был почти уже готов. Несколько рабочих укрепляли обшивку изнутри частоколом поперечин. Сверху, с лесов, эти плотно уложенные поперечины напоминали скелет доисторического животного. Над лодкой натянут тент из мешковины: иначе работать невозможно.

Инструмент используется нехитрый. Топор, укрепленный на манер тяпки перпендикулярно к топорищу, деревянные гвозди. Рубанок, ножовка, которой не только перепиливают доски поперек, но и распиливают вдоль. Никакой циркулярной пилы! Никакого электричества! Казалось бы, хоть дрель-то можно использовать современную? Но нет. Традиция есть традиция. Дрель представляет собой два деревянных стержня (один — со сверлом на конце), скрепленных веревкой. Если вторым стержнем провести перпендикулярно по стержню со сверлом, веревка преобразует поступательное движение во вращательное. Трудная работа! Тиковое дерево очень твердое, и, для того чтобы столь примитивной дрелью просверлить в нем отверстие, нужны и навык, и физическая сила. Кстати сказать, тик не только прочен, но и практически не гниет в воде. Это придает лодкам завидную долговечность. Говорят, до сих пор в Персидском заливе можно встретить дау, построенные еще в прошлом веке.

— Какова длина дау? — спросил я у хозяина верфи.

— Тридцать один,— ответил он.

— Что, метр? — недоверчиво переспросил я, оценивая взглядом лодку весьма скромных размеров.

— Да нет, локоть!

Хасан достал из кармана складную мерку-локоть и выразительно приложил ее к своей руке.

— Все меряем в локтях, как в старину,— пояснил он.— Ширина четырнадцать локтей, высота пять с половиной.

— А сколько это будет в метрах?

— Один локоть чуть меньше полуметра, так что считай сам.

Значит, длина лодки метров пятнадцать, не больше.

— А какое у дау водоизмещение? — не унимался я. Хозяин переглянулся с

подошедшими рабочими и пожал плечами:

— А кто ее знает! Груза может взять до ста пятидесяти тонн, это точно.

У кормы лодки, на перевернутом ящике, я заметил детально исполненный макет дау.

— Мы всегда сначала делаем макет, а потом, глядя на него, уже строим настоящую лодку,— перехватив мой взгляд, сказал Хасан аль-Галляф.— Еще месяца три — и наша дау станет такой же.

Да, дау живет. Эти неприхотливые лодки, которым не страшны ни бури, ни мелководье, продолжают служить человеку. Они незаменимы для традиционных занятий кувейтцев, для перевозки мелких грузов в отдаленные селения, а иной раз — чего греха таить! — и для контрабандной торговли. С этой целью маленькие парусники обычно оснащают еще и двигателями. Дау можно изредка встретить и за пределами Персидского залива.

СОСЕДИ ДАЛЕКИЕ И БЛИЗКИЕ

Работая в центре Эль-Кувейта — снимая его на пленку,— мы наткнулись на оранжево-черные указатели, на которых было написано: «К бомбоубежищу». По словам Исмаила Хейдара, эти стрелки появились осенью 1980 года, когда между соседними Ираком и Ираном вспыхнул вооруженный конфликт. Кувейт в этом конфликте нейтрален, его правительство вместе с правительствами других государств Персидского залива не раз предпринимало попытки урегулировать сложные вопросы политическими средствами. И тем не менее начиная с ноября 1980 года кувейтские пограничные посты и даже отдельные нефтяные сооружения несколько раз становились объектами воздушных налетов.

В марте 1983 года искры конфликта вновь долетели до Кувейта. В результате военных действий пострадали нефтепромыслы Ноуруз в Иране, откуда ежедневно в Персидский залив стало вытекать около 7 тысяч баррелей нефти. Значительный ущерб был нанесен прибрежному рыболовству. Под угрозой оказалась и работа кувейтских водо-опреснительных заводов...

Кувейтцы любят все самое-самое. Самые большие автомашины, самые дорогие вещи, самые большие мечети на Ближнем Востоке. В Эль-Кувейте в свое время был построен первый в арабском мире крытый каток с искусственным льдом. Зрелище это экзотическое: кувейтцы в своих национальных одеждах катаются на коньках, а на улице в это время плюс сорок в тени! Кстати, на этом катке выступал советский балет на льду.

Во время нашего пребывания в Эль-Кувейте здесь появился еще один объект, самый первый на Ближнем Востоке: зал советской космонавтики в Научном музее. К этому событию готовились долго и тщательно. Директор

музея Хамад аль-Атики несколько раз летал в Москву. Экспозицию подарила музею Академия наук СССР, оформляли советские художники. Здесь макеты космического комплекса «Союз» — «Салют», первого искусственного спутника Земли, космических кораблей «Восток», станции «Луна», подлинный скафандр советских космонавтов. Подолгу всматриваются посетители в портреты Циолковского, Гагарина, Терешковой, выполненные советскими художниками. С интересом рассматривают тюбики с пищей космонавтов. О развитии советской космонавтики рассказывают пять фильмов, которые периодически демонстрируются здесь же, в зале, десятки цветных диапозитивов, многочисленные пояснительные надписи.

Мальчишка лет десяти с восторгом разглядывал скафандр.

— Хочешь стать космонавтом? — спросил его экскурсовод Набиль Аммар. Мальчишка утвердительно кивнул.

Набиль разговаривал со мной на хорошем русском языке: высшее образование он получил в Советском Союзе. - Зал советской космонавтики в Научном музее Эль-Кувейта — лишь один из примеров культурных контактов между нашими странами. Кувейт имеет с СССР стабильные политические, торговые и культурные связи. В свое время в организацию системы здравоохранения страны немалый вклад внесли советские врачи. Нередкие гости в Кувейте советские спортсмены, артисты.

...Последний день нашего пребывания в столице Кувейта. Кажется, для телерепортажа у нас было уже все: и виды Эль-Кувейта, и нефтепромыслы, и дау. Не хватало только людей: кувейтцы не любят ходить пешком, да тут это и не по климату. Скоро полдень, на улицах вовсе никого не поймаешь. В отчаянии колесили мы по центру города. И наконец удача.

С одной стороны улицы довольно высокое здание отбрасывало глубокую тень. В этом месте на тротуаре были установлены белые столики и покрытые коврами белые скамейки, на которых сидели мужчины в длинных белых рубахах — то ли отдыхали, то ли занимались каким-то недоступным нашему пониманию делом.

— Опять эти американцы со своими камерами! — недовольно сказал один из них, заметив нас. Мы поспешили разуверить недовольного. На разговор стали стекаться люди.

— И что, нас покажут по телевидению на весь Советский Союз? — буквально подскочил на месте один молодой человек.

— Конечно! — ответили мы.

— Тогда, пожалуйста, передайте всем советским людям,— воскликнул юноша,— что мы любим вашу страну, потому что она помогает всем маленьким и угнетенным народам. Передадите?

Я дал юноше слово, что передам.

Эль-Кувейт — Москва

18