Вокруг света 1986-07, страница 10

Доан Хыу И, а для всех просто Ты И («четвертый И» — у вьетнамских южан в ходу имена, данные по очередности рождения в семье), заместитель председателя Народного комитета уезда Хатьен, встретил меня радушно. Как и большинство партийных и административных руководителей провинций и уездов юга Вьетнама, в годы войны он партизанил. Уроженец этих мест, Ты И пользуется у земляков большим авторитетом. В Хатьене его знают все. В этом я убедился, когда мы осматривали достопримечательности города и окрестностей. Он шел уверенной хозяйской походкой, и почтенные старцы уважительно приветствовали его.

— Мягкой постелью и душем мы вас не могли обеспечить, зато ужин я обещаю королевский,— сказал он.

И действительно, когда на озеро спустилась чернота тропической ночи, стол, накрытый на веранде второго этажа управления компании морепродуктов, ломился от блюд из рыбы во всех видах, креветок, лангустов, крабов, кальмаров, устриц и прочих даров моря.

За ужином выяснилось, что тридцатилетний заместитель заведующего отделом пропаганды Хатьенского уездного комитета КПВ Чыонг Тхань Хунг — увлеченный знаток истории и традиций родного края. И его рассказ был для меня интересен.

История Хатьена, небольшого городка в шести километрах от кампучийской границы,— интересная глава освоения крайнего юга Вьетнама. Фактически она началась около трехсот лет назад. До этого редкие кхмерские селения на холмах среди болот были не только мало связаны с внешним миром, но и между собой. Завоеватели — малайцы, Чампа, Сиам — сменяли друг друга, не задерживаясь надолго на этой засоленной болотистой земле. От них в местечке Зява остались трехликие надгробные камни, совершенно чуждые кхмерской и вьетнамской культурным традициям. Но толком их пока никто не изучал.

В 1671 году в Озеро Лунного Спокойствия вошла джонка. На ее борту был семнадцатилетний китаец из Люйчжоу по имени Мак Кыу (по-пекински Мо Цзю). Он и его родственники покинули родину, спасаясь от пришедших к власти правителей новой династии Цин. Он основал в Хатьене свое удельное княжество, куда потом устремились и другие китайские эмигранты. Так возникло государство Хатьен, которое активно пытались подчинить себе Сиам и Кампучия. Мак Кыу попросил защиты у вьетнамского двора, а после смерти его сына, женатого на вьетнамке, вся территория к юго-западу от низовий Меконга — уже освоенная, с каналами, рисовыми полями, рыбацкими гаванями,— вошла в состав Вьетнама. Это было в конце XVIII века.

На окраине Хатьена, на холме Биньшон, сохранились могилы Мак Кыу и его сына Мак Тхиен Ты. Местное население, независимо от нацио

нальности, чтит их как своих предков.

Особенности истории до сих пор сказываются на этническом и культурном облике Хатьена. До пограничного конфликта Вьетнама с полпотов-ской Кампучией в уезде Хатьен проживало восемьдесят три тысячи человек. Но разбойные вторжения полпо-товцев заставили многих уйти в глубь Вьетнама. Сейчас из пятидесяти шести тысяч жителей одиннадцать тысяч считают себя кхмерами, а тысяч пять — китайцами — хуацяо. Что же касается одежды, религии, пищи, то тут сложное переплетение традиций. Одеваются по-вьетнамски, готовят сладковатые острые блюда с явным влиянием китайской кухни, и почти все знают три языка. Во время войны с полпотовцами на защиту родной земли встали все ее обитатели, какая бы кровь ни текла в их жилах — вьетнамская, кхмерская или китайская.

Знакомясь с окрестностями Хатьена, мы заехали на пограничный контрольный пункт Сатсиа. Хотя шлагбаум перегораживает шоссе Хатьен — Кампот, по сторонам от него ни колючей проволоки, ни прочих признаков границы. По договоренности между правительствами СРВ и НРК проводится установка пограничных столбов на местности. Прямо у полосатой бамбуковой жерди — шлагбаума жуют траву невозмутимые буйволы.

Начальник контрольно-пропускно-го пункта старший лейтенант Нгуен Тан Зяк рассказал, что больше всего работы у ветеринара Хай Фу. Товарищ Фу, невысокого роста человек, бойко заговорил со мной по-фран-цузски. Тех, кто обычно здесь переходит границу, знают в лицо — это жители сопредельных деревень, которые гостят друг у друга, торгуют скотом, рисом, пальмовым сахаром. С кампучийской стороны подъехал автобус с вьетнамским номерным знаком: в нем возвращался с шефских концертов в породненной кампучийской провинции Кампот ансамбль песни и танца провинции Кьензянг. Между соседними провинциями СРВ и НРК существуют отношения взаимопомощи, и не только в области культуры, но и экономические. После свержения полпотовского режима в Кампучии на границе установилось полное спокойствие.

Рыболовством в уезде Хатьен заняты чуть меньше двух тысяч человек. Но добыча продуктов моря до сих пор наиболее прибыльная отрасль здешней экономики. Кислые и засоленные почвы приморской равнины не позволяют собирать больше одного урожая риса в год, и его хватает лишь для собственного потребления. Пять крупных целинных госхозов по производству риса, ананасов и масличного ореха кешью пока только встают на ноги. Для их развития нужны существенные капиталовложения. В них в основном работают новоселы, приехавшие из *се#§рной провинции Тхайбинь.*В стадии реконструкции и расширения находится единст

венное в уезде крупное промышленное предприятие — Хатьенский цементный завод. По планам он должен стать одним из крупнейших предприятий отрасли, но все это дело хоть и не далекого, но будущего.

Тем временем у парома через озеро Ан Нгует ждут очереди два-три больших грузовика с морожеными креветками, вялеными кальмарами. Тихий и теплый Сиамский залив богаче морской живностью, чем восточные прибрежные воды Вьетнама. Только на экспорт идет из Хатьена ежегодно пятьсот пятьдесят тонн дорогостоящей на мировом рынке продукции моря. И это при том, что после освобождения Южного Вьетнама добыча морепродуктов в Хатьене сократилась в несколько раз: на лучшей и наиболее современной части рыболовного флота служащие марионеточной армии и сайгонской администрации, местные богатеи-хуацяо сбежали в Таиланд и Малайзию. Сейчас в уезде только четыре сотни рыбацких судов. Одним из них и командует капитан Та.

«В МОРЕ ВСЯКОЕ БЫВАЕТ»

Сиамский залив встретил нас спокойной водной гладью и небом, подернутым облачной пеленой. Видимость утром не очень хорошая, а на шаланде нет никаких навигационных приборов. Капитан Та и не обучен ими пользоваться. Он взял курс на ближайший, едва приметный островок — скалу, торчавшую из воды. Таких островков у побережья Вьетнама и Кампучии в Сиамском заливе сотни, и Та, сорокалетний человек с Огрубевшим от загара и соленого ветра лицом, ориентируется по ним, как по звездам. Куда бы ни занес его шторм, достаточно увидеть хоть один островок, и бывалый рыбак сразу же по его очертаниям определит местонахождение судна.

С детства Та ходит в море. До ъсво-бождения Южного Вьетнама у него была своя маленькая лодка с мотором, и на ней в поисках рыбных косяков порой доводилось доходить до мыса Камау — крайней южной оконечности Вьетнама. После объединения страны некоторые богатые рыбопромышленники бежали за границу, оставив самые захудалые из своих судов. Этот небольшой флот был национализирован. Когда Та пришел работать в Хатьенскую государственную компанию морепродуктов, ему доверили старую шаланду.

Между тем солнце поднималось все выше, совершая взлет к зениту: мы на десятом градусе северной широты, до экватора рукой подать. Облачная пелена рассеялась, и деревянная палуба стала обжигать ступни не хуже железа. К тому же начиналась качка.

Та предложил мне зайти в надстройку и прилечь. Именно прилечь, потому что низкий потолок не давал возможности сидеть. В каюте было совершенно пусто, если не считать привязанной к гвоздю на стене охапки благовонных палочек, о назначе