Вокруг света 1987-02, страница 44

Люди лихорадочно набивают карманы обломками мрамора — «сувенирами седой древности». Кстати сказать, эти камни давно уже привозят сюда самосвалами и разбрасывают по Акрополю, чтобы туристы не растащили на сувениры Парфенон или Эрехтейон. Введен и действует очень суровый закон, запрещающий вывоз из Греции древностей. Что же, лучше поздно, чем никогда! Кто только не грабил и не разрушал Акрополь! Еще в 480 году до нашей эры его обчистили персы. Александр Македонский, разбив персов, вернул вывезенные ими ценности. Акрополь отстроили и еще более украсили. Спустя века его ограбили турки. То, что они не увезли, умыкнули англичане. Один английский лорд «купил» у турок уникальные скульптурные группы, украшавшие фронтоны Парфенона. Их выломали самым варварским образом и отправили в Англию. Теперь эти сокровища украшают Британский музей. Когда выламывали скульптуры, повредили и сами фронтоны.

В храмах Акрополя было множество статуй, которые перекочевали в Лондон, Париж и за океан. Говорят, что некий американский миллиардер приценивался даже к Парфенону. Не продали...

Спустясь с холма Акрополя, в самом начале дорожки, ведущей наверх, встречаем седого человека в инвалидной коляске. Несколько попутчиков помогают ему преодолеть очередную лес^ицу. Беремся за колеса и мы.

Инвалида зовут Георгиос Плессас. Перекинувшись несколькими словами с Костасом и узнав, откуда мы, он затем что-то быстро-быстро говорит.

Из довольно сумбурного перевода мы извлекаем, что Георгиос — участник греческого Сопротивления, боец Народно-освободитель-ной армии Греции (ЭЛАС). В октябре 1944 года отряды ЭЛАС освободили Грецию от фашистских оккупантов. Контузия, полученная Геор-гиосом в боях, дала себя знать через десять лет — отнялись ноги.

Георгиос искренне рад видеть в Афинах советских людей.

— Если бы не ваш народ, кто знает, как сложилась бы судьба моей родины...

Выбравшись на ровную площадку, Георгиос прощально машет рукой и снова крутит колеса своей инвалидной коляски.

...Навстречу нам по тротуару движется огромный белый бесформенный ком, из-под которого торчат человеческие ноги в запыленных ботинках. Приглядевшись, замечаем, что в центре кома есть еще и лицо, украшенное колоритным носом и черными усами.

— Купите губку! — предлагает ком.

Это торговец морскими губками, с ног до головы увешанный товаром. Губок не меньше сотни. Они легкие

и упругие — хороши для бани! На островах Эгейского моря многие занимаются добычей губок. Ловцы ныряют на дно и скребут его специальными «кошками». Потом приезжают скупщики и забирают по дешевке весь улов. В Афинах цена губки увеличивается уже втрое.

На небольшой площади перед древним стадионом — он восстановлен, здесь и сейчас время от времени проводятся спортивные состязания — звучит музыка, группа юношей и девушек, одетых в национальные костюмы, исполняет народные танцы. Кому нравится, может положить несколько драхм в перевернутую красную феску, стоящую рядом, у фонарного столба. Нет денег — смотри и слушай бесплатно. В перерывах танцоры охотно фотографируются с желающими.

По улице сквозь стадо автомашин величаво проезжают разрисованные, блестящие лаком конные экипажи. Звон колокольчиков зазывает седоков. Вот откуда-то доносятся разухабистые крики. Прохожие ос* танавливаются. Лавируя между тормозящими машинами, несется коляска, набитая американскими матросами. Они висят и на подножках. Свист, вопли — янки развлекаются...

...Мы стоим с Костасом Панайото-пулосом у решетки, ограждающей сверху театр Диониса. Сколько кипело здесь бурных страстей! Еще в V веке до нашей эры в нем ставили трагедии Эсхила, Софокла и Еври-пида.

— Посмотри,— говорит Костас, обводя театр рукой,— как он вписан в пространство природы. Вид, открывающийся со зрительских мест, как бы дополнял действие, происходящее на сцене — круглой орхестре.

В театре пусто. Только несколько парочек укрылись в тени далеко внизу. Вечером, как заметил Костас, здесь трудно найти свободное место. Афинская молодежь по-своему оценила бессмертное творение древних зодчих.

— Слушай,— спрашивает Костас,— а ты хочешь еще раз приехать в Грецию!

— Хочу.

— Тогда брось какую-нибудь монетку в театр Диониса. Есть такая примета: в этом случае ты непременно вернешься.

Я не говорю Костасу, что уже один раз испытал правильность этой приметы. Нашариваю в кармане монетку — пять драхм. Лепты уже совсем не в ходу в Греции. Тогдашняя 20-лептовая монетка стоила дороже, чем эта, номинал которой в 25 раз выше: зримые плоды постоянной инфляции.

Размахиваюсь и бросаю монетку в театр Диониса...

Афины — Москва

НАТАЛЬЯ ФОНЯКОВА, сотрудник Государственного Эрмитажа

Фото В. ТЕРЕБЕНИНА

В Особой кладовой отдела Востока Государственного Эрмитажа хранится небольшой серебряный ковш. Более ста лет назад его нашли вместе с кладом на берегу Оби. Края ковша украшают рельефные изображения охотничьих сцен и поединка богатырей. Мы видим, как конный охотник на скаку бросает аркан на оленя, а среди деревьев мелькают кабан и два медведя. Затем охотник спешивается и, приклонив колено, пускает стрелу во льва. И наконец, отложив в сторону лук, на-лучье и колчан, воткнув в землю кинжал, он схватился врукопашную с другим богатырем...

Ковш был хазарским. Видимо, предприимчивый купец привез его в Сибирь, где обменял на пушнину. Хазары — народ тюркского происхождения. Слово «хазары» некоторые исследователи выводят от тюркского корня «каз» — бродить, шататься; то есть «кочевой народ».

История могущественной полукочевой Хазарии начинается в VII веке. Каганат возник в степях Восточного Предкавказья, а впоследствии хазары подчинили почти весь Крым, Северный Кавказ, Верхний и Нижний Дон, часть Поволжья.

С первого взгляда казалось, что сюжеты изображений на ковше взяты из эпических сказаний о подвигах богатырей. Одни исследователи предполагали, что это эпизод из эпоса, близкого «Шахнаме» Фирдоуси, где рассказывается о борьбе отца и сына за царскую власть. Другие находили подходящее толкование в монголо-ойратском эпосе, где главными героями выступают не отец и сын, а воины-богатыри, которые впоследствии становились побратимами. По обычаю, они должны были помериться силами и, если оказывались достойными друг друга, клялись в вечной дружбе и верности, скрепляли свою клятву кровью. Это мог быть сюжет и из огузского эпоса, рассказывающего о сватовстве героя. Избранница героя — невеста-боватыр-ша — решила проверить силу и мужество суженого, предложив три испытания: обогнать ее на охоте, превзойти в меткости стрельбы и побороть в рукопашной схватке. О том, что второй персонаж — женщина, якобы говорила длинная коса.

И иранский, и монгольский, и огуз-ский эпосы, конечно, могли быть известны хазарам. Возможно, что и у самих хазаров существовали близкие версии подобных сказаний.

Работая в Особой кладовой, я много раз брала в руки ковш и вглядывалась в фигуры борцов. Мужчина стоит вполоборота, у него усы наподобие запорожских и бритый подбородок. За спиной можно разглядеть волосы, спадающие на плечи. Лоб перевязан длинной лентой, конец которой словно развевается по