Вокруг света 1992-04-06, страница 12

f

Белуджских музыкантов электроинструментами не вытеснишь. По крайней мере, на свадьбе.

белуджскую свадьбу с ее складывавшейся веками обрядностью.

Мне, как лингвисту, интересно было сравнить белуджские и туркменские названия населенных пунктов Марый-ской области, где проживают белуджи. Приобретя в магазине карту, я решил уделить некоторое время изучению топонимики края. Но, увы, моей филологической любознательности суждено было остаться неудовлетворенной: даже беглого взгляда на карту Марыйской области хватило для того, чтобы найти на ней не меньше пяти топонимов «Коммунизм», три колхоза «имени Калинина» и, по крайней мере, пять населенных пунктов с названием «Москва».

Так как топонимика края не могла оказать нам существенной помощи при выборе опорного пункта, откуда мы могли бы начать путешествие, решили остановиться на колхозе «имени Куйбышева» Туркменкалинского района — по крайней мере, колхоз с таким названием был в районе всего один!

Но наши мечты могли бы не сбыться, если бы мы не встретились с участниками Проекта гуманитарных экспедиций «Сафир»*, которые согласились финансировать нашу поездку.

...Полуденное солнце нещадно жгло туркменскую землю. На станции

* Об экспедициях Проекта журнал писал в № 10/89 и № 10/91.

\

Байрам-Али к услугам утомленных дорогой пассажиров оказалось изрядное количество легковых автомобилей, владельцы которых за скромную мзду согласны были доставить нас хоть к самому шайтану. Шайтана мы решили навестить в другой раз. Нас ждали в колхозе имени Куйбышева в доме главы белуджского племени ро-дени Ханмамеда Аллададова, которого о нашем приезде известили заранее.

Улицы поселка в это послеполуденное время были пустынны, если не считать ишаков и нас с Лутцем. Зато первый же встреченный человек оказался сыном Ханмамеда.

— А я вас сразу узнал, — с уверенностью в голосе сказал Лутц, — я вас видел на фотографии в книге.

Карим Аллададов покачал седеющей головой, и лицо его расплылось в добродушной улыбке.

В недоумении, о какой это фотографии идет речь, я уже было собрался задать вопрос, но вдруг вспомнил очаровательного голопузого малыша лет пяти на руках молодого Ханмамеда-аги. Этот снимок, помешенный в книге о белуджах Туркмении, был сделан около тридцати лет назад...'

Почти месяц мы провели под гостеприимным кровом Ханмамеда-аги. Лишь переступив порог белуджского дома, я и Лутц оказались под защйтой не только хозяина, но и всего его племени. Куда бы мы ни отправились, например, в гости в другой белуджский дом, нас непременно сопровождал сам Ханмамед-ага или Карим.

Снова и снова я убеждался в том, что обычаи гостеприимства белуджей ско

товодов-кочевников на протяжении веков вырабатывались традиционным укладом их жизни. Постоянные переходы на большие расстояния, отсутствие воды, палящий зной и сухой обжигающий ветер — в этих суровых условиях погибает тот, кто незнаком с законами пустыни. Для кочевника законы гостеприимства — главнейшее условие его выживания, его существования. Перед стихией, где таится столько опасностей, все люди равны. Самый бедный кочевник отдаст гостю последнее, но не позволит ему уйти голодным.

Гостю отводится почетное место во время трапезы. Если трапеза происходит в доме — это дальнее место от входа в дом. Если скатерть расстилают на улице, то почетное место определяется удаленностью от «входа» на топчан или ковер.

Почтенный старец, уважаемый мулла Муруд так нам рассказывал:

— Бывают гости и гости. Один — тот, за которым нужно идти, приглашать и приводить в свой дом. Такой гость — твой собственный гость. Другой сам приходит в твой дом, без приглашения. Это гость от Аллаха. Его надо принимать во сто раз почетнее. Ему необходимо оказывать наибольшие почести и делать для него все, что в твоих силах. Услужить гостю — все равно, что отведать сладкого меду. Поэтому говорят, что гость — дороже отца.

В непреложности этой истины мы убеждались каждый день. Я, конечно, и до этого знал: другой народ — другие и нравы. Но весь месяц, проведенный у белуджей, меня не покидало ощущение чего-то нового, совершенно непохожего на мои прежние представления об отношениях между людьми и об образе жизни «простого советского человека».

Мы старались следовать всем традициям наших гостеприимных хозяев и с энтузиазмом приняли предложение уважаемого муллы Муруда, у которого как-то гостили, отправиться в дом Ханмамеда-аги, самым, так сказать, белуджским образом. Лутц, любитель острых впечатлений, уселся на запасное колесо, прикрепленное к коляске сверху, и мы вчетвером (за рулем — сын муллы Муруда, а в коляске — Хан-мамед-ага) двинулись в путь.

Сквозь кисею пыли, поднимающейся из-под колес ревущего и чихающего мотоцикла, иногда проступали подгоняемые мальчишками ослики, груженные хворостом, верблюды, гордо смотрящие вдаль и что-то вечно жующие. «Какая экзотика!» — подумал я и взглянул на Лутца, ожидая прочесть в его глазах такие же мысли. Но поза его не способствовала приливу романтических чувств, и по выражению его лица я понял, что у Лутца свои соображения на этот счет.

ГОЛОРУКИЙ БОГАТЫРЬ

Много времени мы проводили в беседах с Ханмамедом-агой, который оказался человеком большой начитан

ю