Вокруг света 1993-02, страница 8

— Не беспокойтесь, бвана,— сказал он,— при луне ни один зверь не подойдет близко... Да и по голосу слышно, что лев сыт.

ДЕНЬ, ПОЛНЫЙ НЕОЖИДАННОСТЕЙ

Мы поднялись еще до света, позавтракали, уложили продовольствие, яещи и с восходом солнца тронулись в путь.

Около полудня один из африканцев — Капука, который, как предполагалось, был родом из той же деревни, что и Моника, объявил: мы у цели. И вправду, на холмистом берегу показалась деревушка. Мы свернули к траве и, лавируя в ней, стали проталкивать лодку к берегу.

Когда осталось с полсотни метров, трава поредела, лодка двинулась живее. Вдруг у левого борта из-под травы ^штнулось огромное темно-коричне-вое тело гиппопотама. Сильнейший удар о днище приподнял и опрокинул лодку. Мы, как горох, посыпались в воду.

Перепуганные неожиданным нападением, все ринулись к берегу. Живущие у воды баротсе по праву считаются не только хорошими гребцами, но и отменными пловцами. Но их способ плаванья «по-собачьи» все-таки не может сравниться с кролем. Мы с Аликом быстрее других добрались до суши и оглянулись.

Шестеро наших спутников благополучно выбирались из реки, а седьмой, чуть отстав, еще барахтался в воде. Он был по грудь в воде, когда лежавшее у травы полузатонувшее неподвижное бревно вдруг ожило: разинув пасть с огромными редкими зубами, крокодил молниеносным движением настиг отставшего, сбил ударом хвоста и, сомкнув челюсти на его ноге, потащил под воду. Человек отчаянно закричал. Люди бросились на помощь, но вряд ли успели бы, не прояви несчастный самообладания. Он выхватил из-за пояса нож и стал наносить удары в брюхо под лапой чудовища, пока оно не выпустило его из страшной пасти...

Беднягу вытащили на берег, из глубоких ран на бедре хлестала кровь.

— Моя сумка с инструментами! — крикнул Алик и показал в сторону перевернутой лодки.

Мусука скомандовал, и африканцы направились к реке.

— Там же крокодил! — вырвалось у меня.

— Крокодил труслив, нападает только на одиночек,— ответил Мусука.

Прозрачная вода и небольшая глубина не затруднили поиск затонувших вещей. Скоро саквояж с мединстру-ментами был в руках Алика, и наш доктор занялся обработкой ран. Я, как умел, помогал ему.

— Почему гиппопотам напал на нас? — спросил я.

— Вряд ли он нападал,— отозвался Мусука и объяснил, что ка бегемотов здесь охотятся из-за их вкусного мяса. Поэтому они прячутся в траве, выста

вив лишь ноздри. Мы же случайно наткнулись на одного из них. Он с испуга и толкнул нас «слегка»... Все могло бы кончиться гораздо хуже, окажись бегемот озлобленным «отшельником» — состарившимся самцом, изгнанным из стада.

— Разъяренный бегемот разнес бы лодку в щепы да и нас покалечил...

Меня и Алика позвали к вождю. Он принял нас на «кготле», предназначенном для сельской сходки месте в центре деревушки. Обращаясь ко мне, спросил, кто мы и откуда прибыли. Признаться, я еще не привык к неожиданно выпавшей мне роли «вождя» группы. Стараясь не тушеваться, объяснил, из какой мы страны и зачем приплыли.

В знак одобрения вождь и вслед за ним старейшины похлопали в ладоши. Затем он поднял с земли щепотку пыли и, демонстрируя высокое почтение, растер ее на плечах и лбу. Так вождь торжественно приветствовал великую страну, приславшую к ним в деревню столь замечательных людей...

После того как мы побеседовали таким образом, перед нами выступили «артисты». Обильно смазанные жиром обнаженные тела молодых мужчин и женщин, одетых в разноцветные юбочки (у мужчин они были только покороче), ярко блестели на солнце. Танцоры с большими кольцами на запястьях, шее и лодыжках усердно притоптывали на пыльной площадке в такт тамтамам и «маримбе» — африканской разновидности ксилофона с деревянными клавишами.

Когда представление закончилось и пыль улеглась, вождь пригласил нас разделить с ним трапезу. После жары приятно было очутиться в просторной прохладной затемненной хижине, глаза отдыхали от яркого солнца. Подавали говядину, мясо бегемота, различные острые приправы и легкий хмельной напиток «бояло».

На невысоком столе рядом со снедью лежали какие-то куски светлосерого цвета.

— Это традиционный африканский хлеб из маниока,— пояснил Алик.

Я откусил кусочек упругого теста с довольно специфическим запахом и с трудом заставил себя проглотить его.

Видя мое затруднение, наш хозяин что-то сказал.

— Сначала попробуйте мяса с перцем,— перевел его слова Алик.

Поджаренная на костре бегемотина, окунутая в перечный соус, обожгла рот, а последовавший за ней кусочек маниока тут же погасил остроту, оставив во рту ощущение прохлады.

— Похоже на жареную свинину,— заключил я.

Алик не выдержал:

— Как поживает Моника? Она работала в больнице, а на днях вернулась домой.

Подумав, вождь ответил, что знает всех жителей в деревне, но Моники среди них нет.

...Мы нашли My суку и сообщили ему эту новость. Тот привел Капуку:

— Ты обещал привести белых господ к Монике. Где она?

— Не знаю никакой Моники.— Он повернулся ко мне.— Я обещал лишь привести вас в свою деревню.

Выяснилось, что в Монгу он случайно услышал об экспедиции, которая, как он понял, направлялась в его родное село. Оттого и предложил свои услуги.

— От него, бвана, сейчас мало толку,— сказал Мусука. — Он не был здесь полтора года, а сегодня узнал, что его жена только что родила ребенка...

Парень и в самом деле казался расстроенным, но что удивительно, он не ругал жену, а только повторял: «Вот бы узнать, кто это сделал...» Каждое такое восклицание вызывало взрыв смеха его товарищей, они подтрунивали:

— Не огорчайся, у тебя есть еще жена в Монгу.

По местным обычаям мужчина может иметь несколько жен, но обязан обеспечивать их и детей питанием.

Впрочем, матримониальные заботы наших спутников мало занимали нас. Алик был удручен и пребывал в полной растерянности.

В этот момент к нам подошел один из старейшин.

— Этого парня зовут Пири. Он показал на подошедшего вместе с ним невысокого африканца.— Он может кое-что сообщить.

Тот рассказал, что ходил менять разные вещи в соседние селения, где живут балунда (еще один крупный народ в Замбии). На днях в одно из них — его название очень похоже на имя этой деревни — вернулась девушка. Она из города и утверждает, будто собирается рожать белого ребенка.

— Это Моника,— вскричал Алик. — Я пойду туда! Не возвращаться же с полдороги!

Настроен он был решительно. Что оставалось делать мне?

Мусука и его команда готовы были сопровождать нас. Пири вызвался пойти в качестве проводника, чему мы были рады.

Памятуя о ночи, проведенной в холодной палатке, Алик предложил переночевать в одной из пустующих хижин, которые африканцы бросают после смерти близкого человека. В чистоплотности баротсе мы могли убедиться сами хотя бы по тому, как тщательно они готовили пищу днем на острове.

Наши спутники расположились по соседству. Не было лишь Капуки, который ушел к своей жене. По-види-мому, он простил ее и смирился с прибавлением в своем семействе.

ЗАБЛУДИЛИСЬ В ДЖУНГЛЯХ

Утром гостеприимные хозяева в изобилии снабдили нас провиантом. Вождь не забыл прислать «африканский хлеб», который для сохранения свежести был завернут в листья маниока.

Несколько раз нам попадались деревни балунда; рядом виднелись по

б