Вокруг света 1996-03, страница 70

- -WW»--.-.....-ww-ww».........._wуулжкууу-у.':-.-;^^"^йвдклжмсЯ^;

1

Масло, сахар тоже в ограниченном количестве. Сахару в день на человека приходится около десяти кусков. Чаю пьем много, потому после обеда и ужина пьем вприкуску, а то не хватает, в лавочке же не купишь. Даже спички и те по счету — на месяц пачка. Конечно, мне этого не хватает и помогает твоя же и другие закуривал-ки. С табаком вышло совсем забавно. Я в этом году не взял запас как в прошлом, а весь прошлогодний набил и выкурил еще до декабря. Бросить не могу, да и не хочу, и приходится курить дрянь, которую выдают нам и матросам за 64 коп. фунт Кушнарева, а называется «Солдатский подарок». Гильз тоже нет, и приходится самому крутить. Когда этот табак выйдет, перейдем на махорку. Не один я такой незапасливый, все, как у нас и на «Таймыре», курят тоже самое, и никто не бросает...

Постепенно подвигаясь от Челюскина к западу и к югу и стараясь попасть на чистую воду, мы наконец попали 27 августа, благодаря стараниям Вилькицкого, в такие дебри, что нужно было во что бы то ни стало выбираться куда-нибудь. Я передал ему сигналом: «Дальнейший путь к западу в этом направлении считаю безрезультатным» и предложил подойти к берегу, если удастся и затем пытаться идти вдоль него к югу. Вилькицкий мне разрешил и сам начал выбираться, но слишком неблагоразумно забрался и был здорово помят. Часть борта ему раздавило и вообще повреждения получил очень серьезные. Мне удалось выбраться к островам, пройти их, склониться к югу, но продвинулся не более пяти миль. Время на бесполезное плавание было потрачено, а тем временем ветер изменился на юго-восточный и южный, и всю массу льда понесло к северу, а вместе с ним и нас. Двигаться никуда нельзя было. Приходилось только следить, чтобы нас не раздавило, и переходить из полыньи в полынью. Мы попали очень удачно. Между двух больших полей попал небольшой обломок, но довольно крепкий, и напором его не могло раздавить. За ним-то мы и укрывались. Двое суток нас несло к северу. Поток был удивительно мощный. Лед перетирало прямо в труху, и мы только следили, чтобы не попасть в такое место, где обломки полей сходятся своими мысами. В этих местах самое сильное давление...

1 Так мы носились до 10 сентября, когда еще раз у нас

мелькнул луч надежды проскользнуть на запад после сильного ветра, которым гнало лед на север и давило нас. Вдруг наступил штиль... Уже 15 сентября у меня пропала всякая надежда выбраться куда-нибудь, и я собрал офицеров обсудить, когда прекращать пары и закрывать лавочку. В это время мы были плотно зажаты льдом и двигались только, чтобы освободить свой завязший нос. Мой неистовый старший офицер, у которого ума меньше, чем у ребенка, а рассудка и совсем нет, но зато много есть гонору, взбаламутил офицеров, и они как один стали убеждать меня, что проход еще возможен и надо ждать. Я им доказывал, что уголь надо беречь, достал книги, показывал, что зима уже наступила (температура была ниже 10° мороза), но ничего не помогало. Я уступил и оставил машину собранной и котлы под парами.

Конечно, так никуда и не двинулись и только потратили уголь. 22 (сентября — Н.Ч.) окончательно стали готовиться на зимовку и 1 октября официально объявили о ней.

За это время «Таймыр» вынесло под берег, и он прошел к югу, до нас расстояние осталось всего каких-ни-будь 30 верст.

Солнышко быстро уходило, и температура падала. Готовились мы к зимовке недолго. Собственно, вся подготовка заключалась в том, что привели в порядок комельки в помещениях, установили над ними трубы, устроили на льду, с позволения сказать, ватер-клозет, поставили над палубой тент. Таким образом, судно получилось как бы в палатке — вся палуба сверху и с боков была закрыта парусиной...

Перед зимовкой надо было повидаться с Вилькицким, и я решил идти на «Таймыр». День ото дня приходилось откладывать из-за погоды, да и носило нас порядочно. Но дальше медлить было нельзя, и 14 октября я с 4-мя нижними чинами отправился в поход почти наудачу, не видя «Таймыра». С собой мы взяли провизии на десять дней, палатку, керосинку, теплое платье — одним словом, полное снаряжение. Все погрузили на санки и с восходом солнца, в восемь утра тронулись. Погода была ничего, но мороз до 30°. В первый день прошли около 18-ти верст. Команда сильно устала. На пути несколько раз приходилось перетаскивать санки через небольшие трещины, а главное, тяжело было тащить через молодой лед. На его поверхности выступила соль, и сани шли с большим трудом, все равно что по песку. Ночью увидели огонь «Таймыра». Взял на него направление и уже на другой день шел наверняка. К 6-ти часам вечера 15-го мы пришли на «Таймыр», а 17-го солнышко взошло последний раз.

Противно было ночевать в палатке при 30-градусном морозе. Мороз внутри был небольшой, но какая-то промозглость. Часа два поспишь, а потом надо бегать взад-вперед около палатки и греться. В общем, дорогу перенес легко, но по глупости надел кожаные сапоги и отморозил палец на левой ноге. На другой день уже надел валенки, но было поздно. Из-за пальца и сильного ветра просидел на «Таймыре» около двух недель, а предполагал пробыть два дня, не больше.

С «Вайгача» в это время получал телеграммы, что его носит. Был день, когда вокруг него оказалась вода, но потом опять затерло. Во всяком случае он переменил место, и надо было прежде чем идти, увидать его и взять на него направление. Солнышко уже спряталось, и темнота наступила быстро, а потому пришлось пускать прожектор. После двух попыток удалось его увидеть, и я сейчас же выступил. Выхолить можно было только в десять часов утра и идти до четырех, а после слишком темно. На наше счастье, светила луна, и мы шли до восьми вечера. Дорога стала еще труднее. К вечеру засвежело, и ночью поднялась буря. Я думал, что застрянем на несколько дней, но к семи утра стихло и в восемь, при свете луны мы тронулись дальше. Погода была отвратительная, ветер дул с разных сторон, нес мелкий снег, и «Вайгач» не было видно. Так шли до трех часов. Стали появляться чаще трещины, которые переходили все с большим трудом. Наконец, к четвертому часу увидали в пяти верстах «Вайгач» и почти в то же время подошли к трещине, через которую не могли перебраться. Ходили и вправо, и влево, но ширина была около десяти сажен, а в тех местах, где она закрывалась, торосы достигали 2-3 сажен, и нечего было думать перетаскивать сани. Тогда я решил бросить все имущество и налегке добраться до корабля, а на другой день прислать людей. Все было сделано как раз вовремя. Я едва успел перебраться через груду льдин, как она начала рассыпаться и трещина еще расширилась. К кораблю по дороге мы встретили еще