Вокруг света 1999-05-06, страница 78

Человек и природа

НАУЧНЫЙ МОНАСТЫРЬ

— Терентий Иванович, странный вы человек, да отчего же он засияет, этот свет науки, в этой вашей глуши, на-а... - как его? - Карадаге?

Ответ оппонентам у Терентия Ивановича был прост и убедителен:

— Жизнь в городе для ученого губительна, научная деятельность — неплодотворна.

На Карадаге, в его имении, где много солнца, море, лес, горный воздух, фрукты, виноград, особенно виноград, — это источник энергии, он соберет под одной крышей всех, для кого цель жизни — наука. Для работы он создаст лабораторию, выпишет из-за границы необходимые приборы, самый современный инструментарий. Для общего дела отдаст свою огромную научную библиотеку с редчайшими изданиями.

— Да где капитал на все это взять, Терентий Иванович? На что кормиться-то будут ваши... кхе-кхе, затворники?

Что было дальше? А что взять с крымского доктора, хоть и знаменитого, да странного: лечить-то хорошо лечит, а гонорары брать стесняется. Прогорела его санатория, вон тот белый домик на склоне холма. Биологическую станцию, правда, построили, аквариум... Библиотека дошла до Карадага, так и пролежала в ящиках почти сто лет. Долги, неудачи, насмешки, равнодушие — все, как и полагается в Утопии.

23 сентября 1914 года, через несколько часов после смерти Терентия Ивановича, Карадагской научной станции было присвоено его имя. Памятник у входа в дом, так и не ставший научным монастырем, несколько научных работ Вяземского здесь же, в библиотеке, и добрая-добрая память об этом чудаке. Вот, о Вяземском, пожалуй, и все. А монастырь?

В библиотеке Карадагского заповедника хранится рукопись Евгения Александровича Слудского. Удивительно яркие зарисовки ушедших дней, живые портреты знаменитых ученых, постояльцев Карадага. Не монахи-отшельники, а скорее веселая раблезианская братия. Вот она возникает на тропинках Карадага,

словно на слегка мутноватых картинках волшебного фонаря.

Лето 1924-го... Из-за горизонта появляется военное гидрографическое судно «Казак», бросает якорь в сотне метров от лабораторного корпуса Спускают шлюпку. На берег прыгают матросы, офицеры. Потом почти выносят на руках представительного старика в адмиральской форме. Адмирал туг на ухо, все время складывает руку рупором, рявкает на матросов. Нагнал страху на всех, сел в шлюпку. Дали продолжительный гудок, за кормой забурлила вода. Похож был на Кука среди туземцев выдающийся океанограф академик Шокальский.

...А вот худощавый, розоволицый, хитрый и практичный седой старик сидит на веранде со своей восьмипу-довой супругой Варварой Ипполитовной. Старик никогда не расстается с радиоприемником, вылавливает из эфира очередной фокстрот. «Совсем испортился мой академик», — сетует Варвара Ипполитовна. Ба, да это тот самый Левинсон-Лессинг, академик-петрограф, в честь которого названа скала.

...А вот кто-то в море заплыл черт знает куда. «Леша, Леша, вернитесь!» — кричит ему молодая, атлетически сложенная особа с берега. Появляется среднего роста, смуглый, с немного раскосыми глазами под

толстыми стеклами очков Леша, отряхивается, как гусь. Он всем известен на Карадаге тем, что каждое утро ходит на море и выпивает по нескольку глотков морской воды. Юная особа — его жена, спортсменка-пловчиха. Она не первая жена, но все предыдущие — тоже пловчихи. Леша — в мире известен как творец самых сложных математических и физических теорий профессор Алексей Иосифович Бачинский.

...Вот несет домой бутылочку крымского портвейна лысый, плотный человек в полотняной толстовке навыпуск. Подпоясан витым шелковым шнурком. Он бродит по биостанции, из конца в конец, никому не досаждает, ничего не делает. Безобиднейший, добродушнейший, «не любит выпить». Когда напьется — прячется в кустах и, изображая черта, пугает прохожих. Известнейший зоолог, автор фундаментальных научных трудов, бывший граф Бобрин-ский Николай Алексеевич...

Время стирает прошлое, и нахоженные тропы быстро зарастают буйными травами, и блекнут туманные картины волшебного фонаря.

«РУСАЛКИН КОШЕЛЕК», ИЛИ КОРИДОР В ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

Вы не поверите, но только я вылез на берег, как тут же, в отступающей волне, среди шуршащих камней, и увидел его. Это был «русалкин кошелек». Скорее, эта штука была похожа на кожистый свернутый конверт, только с острыми уголками, как кончики у раковин. Много легенд о сиренах (еще со времен Гомера) и о русалках ходит по побережью, пересказывать их не буду, но одно верно, что того, кто найдет «русалкин кошелек», ждет счастье. Это мне сказала одна тетушка, поливавшая цветы возле дельфинария. И точно, предсказание сбылось буквально через полчаса, когда я вернулся в гостиницу и обнаружил, что где-то по дороге вытряхнул из кармана бережно хранимую синенькую купюру в сто гривен. И какое же счастье было, когда она нашлась в других шортах. А «русалкин кошелек», как мне объ

82

ВОКРУГ СВЕТА 5/99