Юный Натуралист 1971-03, страница 43

44

Конон бросился бежать, вперед вытягивая руки, налетел на железобетонный столб, подпрыгнул и быстро пополз вверх, перебирая руками и ногами так ловко, будто всю жизнь тем и занимался, что по таким столбам лазил.

Прошли считанные секунды, а он уже долез до самого верха и замер там, вцепившись в кронштейн.

А медведь опустился на все четыре лапы, постоял немного, вытянув морду к земле, а потом сел, развалившись, и стал себе спокойно почесываться.

Что тут началось вокруг медведя — сначала ничего нельзя было разобрать!

Стояли шум и суета, и одни говорили, что кто-то уже побежал за милицией, другие — что Петр Васильич кого-то послал за ружьем, а третьи громко кричали:

— Ну и беги теперь в тайгу, Миша! Чего сидишь, дурачок!

А медведь сидел себе, почесывался, по сторонам поглядывал. Вот интересно: в клетке, бывало, ни минуты не посидит, все ходит и ходит, а тут выбрался на волю — и сел.

Егорка увидел, что к Петру Васильичу, руками придерживая кобуры, пробираются через толпу два милиционера.

Теперь Егорка и сам не понимал, что он делает. Он бросился к Михе, и Миха приподнял голову, потянулся мордой к Егорке и рыкнул негромко, совсем тихонечко и дружелюбно, словно телок.

— Миха, Мишенька, ну убегай, Миха! — заговорил горячо Егорка. — Чего ж ты сидишь, убегай... На гору вот, а там — лес, и никто тебя не поймает!

— Егорка! Полунин! — громко закричал Петр Васильич. — А ну-ка вернись!

А Егорка потрепал Мишку за одно ухо и за другое, потом потянул к себе, пытаясь приподнять:

— Ну беги!.. Беги, а то тебя застрелят тут, ну!.. А там тайга, Мишка!

Тут Егорка увидал, что из-за угла школы вышла тетя Ульяна с тем самым ведром, в котором она носит помои для Мишки.

— Я еще вчера с вечера припасла, — сказала, проходя мимо Петра Васильи-ча. — Тут как раз все такое, что он любит.

— Давай-ка мне ведро, Ульяна Семеновна!

Но тетя Ульяна отстраняет Петра Ва-сильича свободной рукой.

— Меня-то он небось не хуже знает — кто ж его кормит?

Тетя Ульяна неторопливой походкой идет к медведю с ведром.

И тут вдруг снова становится тихо.

А тетя Ульяна издали еще говорит Мишке жалостно:

— Ты ить с вечера еще не евши, дурашка, да не пивши. А ну-ка пойдем, пойдем, я тебя покормлю хорошенько! Эх ты, зверь лесной, скотина домашняя!

Поднесла она ведро свое к Мишке, а тот уже на ногах, уже тянется к нему мордой.

— Ну, пошли, пошли, дурачок!.. В новом доме-то своем и поешь — вот и будет у тебя новоселье!

Тетя Ульяна идет к зверинцу и все говорит и говорит — спокойно и жалостно, а Миха бежит за ней, пробует ткнуться мордой в ведро, взбрыкивает, а она меняет руку, и Мишка тут же забегает с другой стороны и снова взбрыкиаает — ну ровно малый телок, а не дикий зверь.

Вот уже и новый зверинец, и медведь приостановился, словно для того, чтобы пропустить первой тетю Ульяну, а потом тут же за нею кинулся, и она закричала сердито:

— У ты, такой-сякой, с ног собьешь — потерпеть чуток не потерпишь!

Оставила она ведро в зверинце, а сама тут же обратно.

И дверь на засов — щелк!..

И все закричали и бросились к зверинцу — не пробиться.

А Егорка стоял поодаль, и ему почему-то было обидно за медведя: поманили вот ведром с помоями — и пошел! Эх ты, хозяин тайги! Эх, Миха, Миха!..

А все кругом теперь то посмеивались, то головами качали, заново переживая то, что только произошло...

И вдруг сверху снова раздался жалостный такой крик:

— Ульяна Семеновна-а-а!.. Теть Ульяна-а-а!

Это Конон со своего столба звал:

— Ну скажи им, чтобы меня сняли!..

Петр Васильич рассмеялся:

— Видишь, Ульяна Семеновна — он уже к тебе как к главному человеку здесь обращается, спасибо тебе, что так нам помогла!

А со столба опять:

— Тетя Уля-я-я!..

Петр Васильич сказал:

— Егорка! Добеги-ка ты до телефона, скажи, чтобы электромонтажники машину с вышкой прислали — ну, эту, с которой они нам помогали иллюминацию на Май вешать. Скажи, мол, человек со страху залез на столб, да так вцепился, что отцепиться теперь не может.

Но о том, как приехала машина с выдвижной вышкой, как два дюжих электромонтажника отдирали от столба знаменитого охотника Конона — грозу сибирских медведей, — об этом я рассказывать не стану.