Юный Натуралист 1980-10, страница 29
27 тан-камень». Мокруша, Мыльница, Тысяч-ница, Ватиха, Адуйские копи. И самоцветы... «Какой отдых? Раны? А у кого их нет, если воевал? Заживут...» И еще пять лет разведки, добыча аметистов. Но война напоминает о себе. Напомнила и Звереву — слег, когда невмоготу стало, пришлось идти на пенсию. И тогда на поиск отправился старший сын Юрий Зверев, туда, куда не добрался отец — в Заполярье. Ждет вестей старик, волнуется, год ждет, два. Дождался, хорошие вести с полуострова Ямал: сынок работает буровым мастером, разведывает месторождения нефти и газа. Нет, не сохнут ветви зверевского дерева, крепок род, корни вновь обрели силу. Поднялся Зверев-старший, подняла его новая страсть: создать в Мурзинке минералогический музей, собрать в нем всю красоту его неповторимой стороны на радость потомкам, в помощь будущим молодым искателям. Он сам добудет образцы, он снова, как в юности, пойдет на старые отвалы с кайлом и лопатой, осушит затопленные ямы. Ему ли теперь не добраться до заветных занорышей по «знакам», по тонким жилкам —«проводникам». По еле уловимым сочетаниям цвета, формы, рисунка, блеска он раскроет карты природы, и она возьмет его за руку и приведет к своим кладовым, как привела к сокровищам сказочного Данилу-мастера сказочная хозяйка Медной горы... Разбудили петухи весну, прогнала она туманами сон, умылась теплыми дождями и пошла будить лес. А он того и ждал. Зашумел, забродил соками, зазеленел на радостях. Нашел Иван Иванович знакомую выработку на Мыльнице, когда-то в ней копался, да без проку. Полез в забой полуобвалившегося штрека и на обнаженной стене увидел жирную полоску сургучного цвета. Каолин. Вот тебе и примета, в этой глине и занорыш прятаться может. Стал копать. Не больше ведра глины той откопал, как заступ в пустоту провалился. Посветил фонариком и наткнулся на разноцветные кристаллы. То были бериллы, топазы, турмалин и полевые шпаты. А на Мокруше голубой топаз добыл. Правильной формы, без включений слюды или кварца, чистейший, на семьдесят один грамм. Десять лет собирал образцы. Исследовал более ста месторождений, больших и малых копий, не счесть старых отвалов. А сколько земли перелопатил! Но собрал коллекцию, и не одну. В музеях Москвы, Ленинграда, Красноярска, Свердловска, Кие- Мозаика. Яшма. Лиственный офикальцит, лазурит, амазонит. ва, Харькова восхищают они любителей и знатоков камня. Но детище Ивана Ивановича Зверева — мурзинский минерало-ведческий музей имени академика Александра Евгеньевича Ферсмана, В нем собрано многое из того, чем знаменита мур-зинская земля: аметисты, шесть разновидностей гранатов, голубые топазы в кристаллах и огранке, гелеодоры и аквамарины, друзы горных хрусталей и марионов, кристаллы полевых шпатов — альбиты, ортоклазы, клевеландиты, декоративные художественные и поделочные камни: яшмы, агаты, халцедоны, сердолики. Многие из этих образцов по своему эстетическому, научному значению и качеству могут украсить крупные городские "музеи. И еще один музей Мурзинки привлекает массу туристов. Он постарше нового, и его посещают известные профессора, геологи, преподаватели, словом, знающие геологию ученые люди. Он, этот музей, под навесом двора Зверева и открыт для всех в любое время дня и года... — Приехали бы вы по теплу, закатили бы мы с вами на Мокрушу да кайло прихватили. Есть там, есть еще такие зано-рыши, а в них тяжеловесы! Руки его пришли в движение, распушилась борода. Смотрит вроде на меня, а думает о своем. Знаю, о чем он думает, догадываюсь... А я думаю о гимне Природе, о тех, кто его сложил — о людях, питающих к своей земле великую любовь. В гимне этом есть строка влюбленного человека — Ивана Ивановича Зверева. И. РОСТКОВСКИЙ Фото П. Ищенко, М. Мезенцева и Г. Огановой |
