Костёр 1977-03, страница 28

МАШИНЫ В

ОБЛАКАХ

В. СТРУГАЦКИЙ

По извилистой горной дороге, приютившейся у самого края пропасти, натужно урча, карабкается груженный рудой самосвал. Мы сидим в накаленной от жары кабине и слышим тяжелое дыхание двигателей. И вдруг все вокруг обволакивает туман, в кабине становится холодно и через стекла машины трудно что-либо разглядеть. Гагик Данилян, молодой водитель сорокатонного БелАЗа, включил «дворники», и там, куда они согнали влагу, потекли маленькие ручейки.

— Это облако нас с тобой догнало, — улыбнулся Гагик. — Иногда даже забываешь, что в машине едешь, кажется, среди облаков, как в самолете, паришь.

Но вот туман исчез, как будто это был мираж, стекла высохли, стали прозрачными, в кабину снова пролезла жара, и перед нами показалась покрытая снегом вершина Гндза-саре.

В переводе на русский Гндзасаре — гора сокровищ. Ее недра богаты очень редкими и ценными металлами. Но как

вывезти все это богатство из карьеров? Это под силу только машинам-богатырям, таким, как у Гагика Даниляна, громадным самосвалам Белорусского автомобильного завода. Только БелАЗы могут трудиться на высоте 2300 метров над уровнем моря.

Гагик Данилян остановил самосвал, открыл дверцу и, словно по трапу самолета, мы сошли по ступенькам на землю.

— Пойдем к ручью, — предложил водитель. — Попробуешь, какая здесь вода вкусная.

Мы спустились в небольшое ущелье, я зачерпнул ладонями воду, и через секунду показалось, что положил в рот кусок льда — аж зубы заболели. А Гагик спокойно напился и даже брызгал себе в лицо этой немыслимо холодной водой.

Потом начали выкарабкиваться из ущелья. И уже через несколько шагов я дышал так, будто разом взбежал по лестнице на двадцатый этаж. Смотрю, Гагик тоже запыхался. Постояв несколько минут, потихоньку добрались до машины.

— Не удивляйся, — слышу объяснение Гагика, — на такой высоте любое движение дается с трудом.

Я глянул вниз на бурный ручей, из которого мы только что пили воду, и даже обидно стало — спуск, вроде, не крутой, и прошли мы всего метров сто, а так запыхался. Но я-то что... Здесь, в высокогорье, даже у громадных БелАЗов, у которых каждое колесо — с человеческий рост, порой не хватает сил, на исходе дыхание.

— Мне дед рассказывал, что до революции в здешних местах всю поклажу на ишаках возили. Это был единственный транспорт — медленный и слабосильный, — сказал Гагик, когда мы забрались в кабину и поехали дальше.

За одним из поворотов я увидел целую колонну таких же БелАЗов и подумал, что мы поедем за ними.

И вдруг сворачиваем с дороги.

— Сейчас увидишь своего доктора, — ласково обратился водитель к машине, — он посмотрит, как твое здо-

24