Костёр 1977-06, страница 29

что братишки нет рядом. Бросилась его искать. И нашла возле мамы. Он тряс ее холодную руку и, плача, звал домой.

Какие-то люди повели нас в лес. Туда назавтра пришел за нами дядя, папин брат.

От дяди я узнала еще об одной потере в нашей семье. Оказалось, что вечером, после того, как мы ушли из дома и скрылись за оврагом, навестить нас из соседней деревни приходил обеспокоенный дедушка, отец мамы. Люди видели, как старик с палкой пересекал дорогу. Вместе с другими жителями Аблинги фашисты сначала загнали его в барак, а потом расстреляли.

Клайпедский народный мастер Витаутас Майорас рассказал:

— Вы знаете, идею подсказали мне школьники. Однажды, когда я работал у самой дороги, мастерил указатель в Шярнайское лесничество, мимо проходила учительница с ребятами, и я невольно услышал их разговор. Они возвращались после экскурсии в Аблингу, и учительница рассказывала про трагическую гибель деревни. Я, конечно, тоже знал об этом. Ведь я — уроженец этих мест. Но, слушая рассказ учительницы, я понял: вот чему нужно отдать весь талант, все свои силы, — это памятник в Аблинге! Я пригласил работать вместе со мной народных мастеров, резчиков. Меня дружно поддержали. Вот так начинался коллективный памятник в Аблинге.

...Иполитас Ужкурнис первый установил готовую статую на кургане.

Тихо было кругом, когда к резному дубу подошел Юозас Жебраускас и долго в него всматривался.

— Это мой отец, — наконец, едва слышно сказал он и заплакал.

Е. КИСЕЛЬЕР

СТИХИ

ГРИГОРИЯ

КАЛЮЖНОГО

Заслышав гул самолета, мальчишки задирают головы кверху, глядят в небо и мечтают стать летчиками. По ночам им снятся облака и электрическая россыпь Млечного Пути, прямого, как взлетная дорожка аэродрома. Днем они бредят полетами и учатся быть бесстрашными. Потому что иначе их руки не лягут на штурвал, и тело не насладится стартовой дрожью самолета, и полет мысли не опередит стремительного взлета серебряной птицы.

Григорий Калюжный — летчик и поэт одновременно. Высокий и стройный, он вместе со своими товарищами проходит по летному полю и занимает место штурмана в «ТУ-134». Пусть будет туман или пурга, дождливая ночь, в которой не видно ни зги, пусть солнце слепит глаза пилота — штурман Калюжный не собьется с пути. А потом, на земле, в гостинице для летчиков или дома придут строчки стихов.

И они вернут нас в детство — в ту пору, когда, заслышав гул самолета, мальчишки задирают головы кверху, глядят в небо и мечтают стать летчиками.

Г. ЧЕРКАШИН

❖ ❖ ❖

Шла осень, отпунцовывая кроны, И зеркало прозрачного ледка Светилось, как вечерние перроны, Под ним, слабея, медлила река. Вползала стужа в города и щели. Вмерзали клином журавли в простор. Я стал на лед. И взвыли льдов качели, И в пятки ухая, поплыл сосновый бор. Пружиня с хрястом, Трепеща хрящами, Хмелея, лед сиял, как зубоскал, И разлетались трещинки лещами, Волнуя люд, наплывший на причал.

— Не балуй, парень!

— Что ты, хлопец, спятил?!

— Куда тебя нечистая несет?! Кричали мне, дружков моих попятив.