Костёр 1982-03, страница 5

раздвоенные копыта упирались в травянистую жижу и не давали ему утонуть. Испуганно перебирая копытами, олень стал пятиться.

Бобров заработал изо всех сил ногами, изогнулся, и наконец проклятый ящик сорвался с его спины и, царапнув по ногам, ушел в глубину, откуда выпустил пузырьки воздуха.

Шаг за шагом Бобров начал продвигаться к спасительной березке. Наконец сильно оперся на рога, так что голова оленя совсем скрылась под водой, рванулся, одной рукой ухватился за ствол березки, подтянулся, вылез на спасительную кочку.

Обезумевший от испуга, олень потряс головой, выливая воду из ушей, закинул рожки на спину и, делая огромные скачки, скрылся среди деревь-

Бобров добежал до вездехода, переоделся в старый комбинезон, выпил из термоса горячего чаю.

Стал звать оленя, тот не возвращался.

Из брезента затонувшего вездехода и срубленных веток он сделал сани. Погрузил на них ящики с консервами, расплывшиеся макароны. К саням привязал длинную веревку, зацепил ее крюком от лебедки и вскоре, без особых усилий доставил груз на борт своей машины.

Потом достал пилу, топор.

Нашел удобный сход с ледника. Выкорчевал мешавшие ему толстые лиственницы. На всякий случай зацепил тросом и потащил за собой.

Кочки торчали из воды, как лохматые лешие, а когда машина приближалась, вздрагивали и скрывались под воду

вездеход продавливал и топил их.

Вечером зажег фары и хотел заснуть на несколько часов. Но трясина, выпуская тошнотворные, противно булькающие пузыри, тут же начала засасывать машину.

Пришлось двинуться дальше.

Наконец под утро последний рывок, от которого сотряслась, пошла волнами трясина, вездеход с воем прорвался через осоку, вскарабкался на сопку.

Бобров протер снегом слипающиеся глаза и увидел неподалеку неумело срубленный дом, рухнувший в ручей сарайчик.

Похудевшие, с ввалившимися щеками парни сбежались к нему.

Тот, что был впереди, туго затянутый офицерским ремнем, хмуро спросил:

Где тебя черти носили?.. Продукты привез?

Бобров кинул ему свой рюкзак. Полбуханки хлеба и пяток банок консервов.

Тот прикинул рюкзачишко на вес и стал совсем угрюмым:

И пго?

После голодухи много вредно...

Поговори... Поговори... парни в расстегнутых полушубках подступили к нему.

Про больного совсем забыли, — продолжал Бобров. Нет, чтобы сварить ему отвара из хвои. — Достал из кабины аптечку и протянул им. Лица парней потемнели от злости.— Услышал по рации вашу истерику и завернул посмотреть... Сколько вас здесь? Девятнадцать человек — и прокормиться не можете?

— Я у всех ремни отобрал, — сказал повар, — а то — что варить?

А вода рядом, рыба... Так у нас и крючка-то нет!

А вилка на что?

Бобров отошел от костра на двадцать шагов, сорвал пучок травы. Повар рассмотрел травинки, потер в пальцах, понюхал:

Чесноком отдает. Правильно, — похвалил Бобров. — Это черемша. Из ее листьев делают салат, пекут пирожки, пельмени...

Парни удивленно смотрели на траву, пробившуюся из земли у самых ног.

Около крыльца на щепках, рядом с пеньком, на котором кололи дрова, Бобров увидел помятую портативную рацию, отколупнул крышку, пошевелил пальцем проводки, отнес в кабину вездехода. Может, удастся починить.

С обедом справились быстро. За сопкой взвизгнула бензопила, раздался хруст падающего дерева. За первой завыла вторая, третья...

Но и сквозь этот шум Бобров уловил шелест осоки. Насторожив уши и разыскивая глазами вездеход, из болота выходил молодой олень.

Бобров забрался в вездеход, запустил двигатель, приоткрыл дверцу, сказал повару:

Бывай.

Ты что и не побудешь? растерянно спросил тот.

Собирался, да раздумал.

Вездеход, вышвыривая из-под гусениц камни, с ревом помчался с горы и скрылся в густой болотной осоке.

Следом за вездеходом трусил олень.

Герман БАЛУЕВ, Александр ГОСТОМЫСЛОВ Рисунки О. Пономаренко,

Д. Титова

/

i

— 3F ,

v