Костёр 1983-06, страница 23

Костёр 1983-06, страница 23

— Но куда же, ты думаешь, ведет этот ход?

— Знали бы, зачем нужно было бы туда

лезть? — Гага говорит.

— Что ж... логично! — говорю. — Когда?

— Я думаю, завтра, — спокойно Гага говорит. — В час он обедать уходит. Приблизительно около часа будь готов, я зайду.

Вернулся я домой. Вечером сидели с бабушкой за столом, пили чай. Я долго, помню, на нее смотрел — все-таки очень хорошая она, бабушка! Рассказать, что ли, ей все?

Бабушка говорит:

— Что подлизываешься-то? Ну, говори уж, что натворил!

— Еще не натворил, — со вздохом отвечаю. — Но, видимо, вскоре натворю.

— Ну, когда натворишь, тогда и ответ держать будешь, — бабушка говорит. — А раньше времени не стоит и грустить!

Удивительно легкомысленные взгляды у нее!

Лег я спать, но почти не спал. Чуть засну — сразу вижу, что я в какой-то абсолютной темноте иду, ничего вокруг не видно, но страшно. Толчком каким-то проснусь, на кровати сяду, посижу— снова ложусь—и снова оказываюсь в абсолютной тьме.

Встал утром часов в семь, начал собираться. Достал из сундука старые ботинки, в которых с классом осенью на уборку капусты ездили, нашел старый лыжный костюм, уже в обтяжку, старую кепку достал, которой мы много раз в футбол играли. Веревку взял.

— Что это ты так вырядился? — бабушка спрашивает.

— Так... — говорю, — что-то зябко!

Сел в прихожей на стул, с веревкой через плечо, стал ждать. Наконец — звонок, появляется Гага, примерно в таком же оборванном виде, и тоже с веревкой.

Бабушка открыла ему, с удивлением на обоих нас посмотрела.

— ...В трубочисты, что ли, записались? — спрашивает.

— Что вы, Дарья Михайловна, — вежливо Гага говорит. — Так просто, небольшая экспедиция.

— Чтоб к пяти часам дома был! — бабушка говорит.

И все! И мы пошли.

Бабушка называется!! Ведь ясно же, если веревки, значит, с какой-то большой высоты предстоит нам спускаться! И упасть ничего не стоит, кости переломать. Но ей это, видимо, все равно. «Чтоб к пяти часам дома был!» — и больше ни слова!.. Я даже обиделся.

Вышли во двор, встали на корточки, осторожно посмотрели через пролом в подвал. Темно там было — видно кочегар, уходя на обед, выключил свет. Втиснулись ногами вперед в этот пролом, потом, повисев на руках, вниз спрыгнули — сначала Гага, после я. Долго летел, как мне показалось! Упал, наконец, на колени, на цементный пол, чуть веревку свою не потерял, пошарил в темноте на полу — нашел. Потом вдруг на полу тусклый рябой зайчик показался — это Гага фонарик включил. Прошел зайчик по полу, потом

20

быстро на стену вскочил, после — круг описал,— в большой круглый бок котла уперся. Уже апрель был, котел слабо топился, но все равно, волны жара в темноте от него шли. Потом Гага свет фонаря в угол перевел, где куча угля была, до самого потолка.

— Сюда, — отрывисто говорит.

Подошли к куче, положили фонарик, стоя на коленях, стали разгребать. Но, только выроем в угле яму, тут же сверху гора обвалится, яму засыпет! Пот уже едкий льется по лбу, — а хода никакого не видно.

Уголь поблескивает в свете фонарика, шуршит, осыпаясь, и я уже чувствую — на зубах и в горле осадок!

Тогда мы придумали: пошли вдоль стены, стали от нее куски перекладывать на другую сторону кучи, и вдруг слышим — какой-то звук новый — видно, несколько кусков угля куда-то не туда скатились, в какое-то другое пространство, за стеной. Потом Гага руку глубоко в уголь засунул, по самое ухо, лежал долго, с напряженным лицом, шевелил где-то там пальцами.

— Есть! — напряженно говорит. — Пустота!

Выдернул он руку, и стали мы уголь от этой

стены откидывать, потом и моя рука в стену вошла, свободное пространство там оказалось. Пролезли туда: нормальный коридор! Цементный пол, стены, потолок — Гага все это быстро фонариком обегал.

Отряхнулись немного и вперед по этому коридору пошли. Странный какой-то звук был от наших шагов. Во рту сухо после жары в кочегарке и угля, едкий пот кожу ест.

Долго шли по коридору — зайчик от фонаря под ногами, чуть впереди, потом — прыжок зайчика вперед — свет растворяется в темноте. «Будет, — думаю, — конец этому коридору или нет?»

Потом чувствую вдруг: волосы на голове от чего-то зашевелились!

— Что это? — спрашиваю.

И чувствуем мы — прямо перед нами открылся какой-то большой темный объем. «Что это?» — совсем по-другому прозвучало, чем если бы я слова эти на секунду раньше, в глубине коридора сказал. А так стоим на краю чего-то, на краю какой-то темной бездны. Влево направили луч фонарика: растворяется в темноте, ничего не достигнув, вправо — тоже, впереди — ничего, и главное, — под ногами тоже пустота!

— Надо что-нибудь бросить вниз, посмотреть, какая тут высота! — Гага гулко произнес.

Стал я лихорадочно рыться в карманах, нашел неожиданно двадцатикопеечную монету. Жалко, конечно, но вряд ли на нее что-то здесь удастся купить!

Бросил. Секунду ждем... две... три... пять.1., десять секунд ждем!

Никакого звука.

— Ну что ж, — слышу Гагин голос, — надо лезть!

Связали мы вместе наши веревки, двойным морским, один конец вокруг меня обмотали, другим Гага обвязался.

— Ну все, — говорит, — я нырнул.