Пионер 1955-07, страница 76

И это без всякой помощи механизмов. Шахтёры заговорили об условиях труда,

крепления, о плохом состоя...... путей для

откатки вагонеток. Не случайно здесь так участились несчастные случаи. Обвалы, взрывы гремучего газа, тяжёлые ранения... Смерть на каждом шагу стережет рабочих

тюрьмы, ни безработица. Всем чертям назло они упорно продолжают свою борьбу, не страшась ни репрессий, ни увольнений, ни

мои мысли, Шарль говорит, улыбаясь:

— Я, кажется, немного увлёкся... Скажете: развоевался! Но, право же, душа болит, когда обо всём этом думаешь! Вы знаете, конечно, у нас ещё много таких, которым

сказала Мари. — Это было в шахте Монтер-рад... Восемь шахтёров убило взрывом газа... осталось семнадцать сирот... Вы по-

— Газеты написали: «Это фатально-Погибшие навсегда унесли с собой тайну катастрофы»,—откликнулся из своего угла Жан.— Л какая тут, к дьяволу, может быть тайна? Рабочие предупреждали сто раз: шахта газовая, надо усилить вентиляцию. Регламент что говорит? Есть два процента газа, немедленно прекратить работу. А там было три процента, а может, н больше. Все

«Давай добычу!» И вот вам «фатальность»... Пьер Ляшерм оставил четырёх сирот. Альфонс Рона — трёх... Да что там говорить!..

— Администрация не хочет вкладывать капиталы,— пояснил Шарль.— Она думает только об одном: как бы протянуть ещё

Рур нас буквально душит. Сколько шахт уже позакрывали. И всё это продолжается. Обе шахты Беродьер, где я сейчас работаю, будут закрыты. Шахты Флотар и Марсей, обе шахты Фирмини — Камбефор и Мон-террад, все три шахты Рош ля Мольер, шахты Луары в городе Сент-Этьен, все разрезы района Вилляр — всё, всё это должно умереть. Целые посёлки утратят всякий

представьте себе эту картину: мёртвые шах-

жилн их обслуживанием, мёртвые посёлки — словно по их улицам прошла чума.

ким уважением к таким, как Шарль "С поп. передовым деятелям французского

мнмых, стойких борцов. Их не сломилн ни

чёрный список записали?» Сидит, Словно лягушка в болоте, и дрожит за свою шкуру... Не понимает того, что ему же хуже будет, если он не будет сопротивляться...

Шарль обхватил своими узловатыми руками голову и со вздохом сказал:

— Трудно... ох, как трудно! Но выхода другого у нас нет. Либо борись, либо тони в болоте. Нет, чёрт побери, я предпочитаю борьбу. Другого выхода нет. Только тогда, когда шахтёр скрестит руки на груди и скажет: «Не возьмусь за работу, пока не будет по-моему»,— только тогда хозяин уступит. Вот недавно на шахте Монтрамбер все ра-

гацией рабочих, которые пришли изложить ему свои требования. Так бывает всё чаще... Надо протестовать, надо бороться, иначе

Мы распрощались поздним вечером. Шарль, Мари, их дочери. Пьер и Жан вышли из душной кухоньки на узенькое крыльцо, чтобы нас проводить. Затянутое тучами аспидно-чёриое ночное небо, словно чугун-

торой лежит Фирмини. Притихший шахтёрский посёлок был безлюден, и лишь из редких окон струился жиденький жёлтый свет:

дении рано начинающегося трудового дня. Но вдалеке, подобно зарницам, мерцали розовые отсветы коксовых печей и мартенов;

поскрипывая, вращались шкивы стареньких шахтных подъёмников. Под землёй, в забоях