Пионер 1956-08, страница 32

Видите, ребята, как круты здесь днепровские берега? И всё же кое-кто из комсомольцев пытался прорваться к Днепру, прыгая вниз с этих круч. Иные разбились о камни, а другие поплыли к песчаным островам... Бандиты расстреливали их с высоты. Кровью окрасились воды Днепра. И по тёмным от крови волнам плыло полковое знамя, умирающие передавали его живым товарищам, желая спасти от рук бандитов...

Бой закончился на рассвете. Раненых согнали в каменный сарай, развалины его вы увидите в Триполье на Базарной площади. Здесь пленники в тяжком ожидании провели весь день и ночь. Говорят, что ночь была тёплая, лунная... Квадратики лунного света лежали на тёмном полу сарая. В темноте хрипел раненный в грудь комсомолец Полонский...

Комсомольцы понимали, что наутро их ожидает страшная казнь, а ведь все они были ещё очень молоды и очень хотели жить... Может быть, ещё подоспеет помощь? Но если не подоспеет она и придётся умереть, что ж, они клянутся умереть смертью, достойной комсомольцев... Недаром они избрали своим девизом слова: «Если революция приказывает умереть,— умри, так надо для общего дела».

Наступил последний акт трипольской трагедии. Утром пленных погнали в село и ударами прикладов приказали копать себе могилу... Их выстроили на краю ямы.

•— Прощайте, товарищи! — крикнул кто-то из них.— Мы умираем за революцию!..

— Да здравствует Ленин!

— Да здравствует коммунизм!

Выстрелы заглушили последние слова...

Так погибла часть пленников. Других ждала казнь ещё более жестокая. Их промучили ещё одну ночь, а наутро стали сбрасывать в сруб колодца. Когда же сруб доверху наполнился телами, оставшихся пленников повели на высокий днепровский берег. Крепко связав им руки, их сбросили в бушующий Днепр... Какую волю надо иметь, чтобы не застонать, не взмолиться о пощаде перед лицом этой страшной гибели! Но комсомольцы не унизили себя стонами. Великая сила поддерживала их — великий, неугасимый огонь революции...

Говорят, что в то время, когда последние жертвы тонули в волнах, с Днепра послыша

лись выстрелы. Это плыли на пароходах в Триполье красные войска. Они славно отомстили бандитам за смерть комсомольцев: банды Зелёного были развеяны в прах.

...Вот какие трагические события произошли здесь в огненные годы гражданской войны. Может быть, кое-кто из вас думает сейчас; «Жаль, что я не жил в это героическое время, я показал бы свою смелость!» Но ведь дорога смелых, она осталась, ребята... Смелость нужна не только в сражениях. Смело работать, смело жить — тоже не просто, и для этого нужен тот же огонёк, что горел в сердцах героев Триполья... От души желаю вам, ребята, идти по жизни дорогой смелых и хранить в своём сердце этот огонёк, искру

большого огня революции.

* * *

Семён Никифорович давно закончил свой рассказ, а ребята всё сидят у костра и ведут задушевные разговоры. Съедена каша и печёная картошка, и корреспондент походной газеты Володя Коваль, которому поручено было описывать всё интересное, что случится в походе, уже написал заметку о беседе Они-щенко и о дружбе с трипольскими ребятами.

Но были у костра ещё любопытные вещи, которые не описал корреспондент, да и как их описать?.. Что, казалось бы, интересного в том, что Игорёк вдруг ни с того, ни с сего спросил, сколько лет было Мише Ратман-скому, а вожатая ответила, что, когда Миша начинал свою революционную работу, сн был немногим старше его, Игорька?..

Не написал корреспондент и о Тане, да Таня, пожалуй, и сама не смогла бы сейчас толком разобраться в своих мыслях. Даже и не мысли это были, а скорее ощущения. В них смешалось всё: запахи дыма и травы, хорошая усталость от похода, шум Днепра у высоких берегов, последние слова комсомольцев... И всё это слилось в одно чувство, что жить в общем хорошо, что есть на земле такая сила, которая больше всех твоих невзгод и твоих неприятностей. Это и есть самое главное, и она, Таня, совсем не несчастная: она может быть очень счастливой и очень сильной, потому что будет служить общему делу и пойдёт по жизни трудной дорогой смелых.

Ю. Новикова