Пионер 1956-08, страница 29

«И охота была брать его в такой серьёзный поход!» — думает, глядя на Игорька, Таня.

Вожатая встаёт, и лицо её становится строгим.

■— Ребята! — говорит она.— Сейчас мы с вами высадимся на землю, ту самую землю, по которой в 1919 году шли на разгром атамана Зелёного ваши земляки — киевские комсомольцы. Посмотрите на эти берега!

Таня смотрит по направлению руки вожатой. Как же это она сразу не посмотрела туда? Да, этот берег совсем иной, чем тот, низкий, поросший кустарником и деревьями, который она только что видела с другой стороны парохода. Здесь нет ни свежей зелени, ни ласкающей светлой голубизны... Грозно поднялись над водой обрывистые тёмные кручи, с глухим протяжным шумом колотится о них Днепр. И, глядя на этот берег, Таня сразу вспоминает, что события, разыгравшиеся здесь, называются «Трипольской трагедией».

— Красивый берег, верно? — продолжает вожатая.— Красивый и суровый. И так же прекрасна и сурова история тех, кто некогда проходил здесь. Вон там — видите? — вьётся песчаная дорога, которую кто-то из вас правильно назвал «дорогой смелых»... Сейчас мы с вами двинемся в поход, и мне хотелось бы, чтобы, шагая по этой песчаной дороге, вы вспомнили о тех отважных и юных, которые шли пб ней с оружием в руках защищать революцию, свободу, счастье — ваше счастье, ребята!

По дороге в Триполье

Я ^{то же}> ^мы ®^{ез песен} пойдём? — спрашивает Галя Майборода, аккордеонист похода.

— Почему же без песен? — смеётся в ответ вожатая.— Напрасно думаешь, что герои Триполья — это какие-то скорбные великомученики. Нет, это были очень молодые, очень весёлые девушки и юноши. Они любили шутки, смех и песни, любили жизнь. Больше жизни они любили только революцию... Запевай, Галя. И лучше всего какую-нибудь старую боевую песню...

— «Смело, тозарищи, в ногу...»—начинает Галя, и под эту песню Тане очень ясно представляется, как шагал по этой самой дороге много лет назад отряд киевских комсомольцев.

В её воображении одна за другой возникают картины, как в кино...

...Вся ночь прошла в пути, и девушки в тяжёлых сапогах и гимнастёрках, с патронными лентами, перекрещенными на груди, шагают немного тяжело. Жарко, бойцы отирают лбы, а лошадка, которая тащит пулемёт, покрыта пеной. Рядом с пулемётом шагают наводчица Маруся Левченко и её подруга Орликова... А вот и другие ребята, о которых Таня читала в книжке,— высокий худощавый Миша Ратманский и любимая танина героиня Люба, маленькая, голубоглазая, хрупкая, в гимнастёрке, которая ей явно велика...

Люба Аронова... Таня прочитала всё, что удалось о ней найти. Сведения оказались довольно скупыми, но сейчас, в пути, Люба представляется Тане как живая.

Вот она, бледненькая девочка, должно быть, сирота — так, пе крайней мере, кажется Тане,— работает в портняжной мастерской. За окном щедрая киевская весна, чирикают воробьи, белеют душистые «свечки» каштанов, но всё это не для Любы. До вечера будет сидеть она в душном полуподвале и слушать окрики хозяина.

И всё же любины глаза сияют. Сегодня ей рассказали, что на одной из киевских фабрик забастовали подростки, такие же, как она. Главный заводила этого «бунта» —• пятнадцатилетний Миша Ратманский, имя которого она и раньше слышала. Значит, есть выход из этой безрадостной жизни — надо бороться всем, сообща.

И вот Люба уже совсем другая — повзрослевшая, серьёзная и в то же время весёлая. Это уже годы революции, но в Киеве у власти буржуазия, и рабочие восстали против буржуазного правительства. Идёт бой у завода «Арсенал»... Рядом с рабочими сражается молодёжь — Миша Ратманский, Люба Аронова...

Потом комсомольцы уходят в подполье. Тане представляется скромная столовая на одной из улиц «Подола»... За столом, возле двери на кухню, сидят несколько юношей и девушек, среди них высокий плечистый Матвей Дубов. Все они слушают Любу — члена подпольного комитета комсомола. Неторопливо, спокойно передаёт она рабочим задания комитета. Шутит, улыбается, а ведь её каждую минуту могут арестовать, казнить...

Ночью Люба расклеивает листовки.

— Стой! Стрелять буду! — кричат патрульные.

Любу хватают, обыскивают, ведут в комендатуру, потом в Лукьяновскую тюрьму. От

29