Пионер 1968-12, страница 12

— Ты смотри, какие ключи!

Урока у нас не было, я ушел пе ключи, потому что они были у м страница, животиками направо, coi гую сторону.

Возвращаясь д<

в дру-

снова увидел Юрку. Он стоял на ом же месте, будто никуда и не уходил.

нялся, — эй, ты. музыкант, сыграй что-нибудь...

Домой я п «шел с синяком и с отвратительным настро! ,1ием, потому что противопоста-

ствовал себя! Все кипело во мне. кулаки сжимались сами собой, скулы ходили желваками — так ненавидел я Юрку и презирал себя. Героические картины сменялись одна за дру-

я знаменитый боксер, и вот мы, уже взрослые. встречаемся на улице, и я бью его, легонько так бью одной левой прямо в подбородок. а он катится кубарем от моего хука;

:ь война — я остаюсь подполь-м городе, а Юрка, ясное дело.

ановится предателем i

' ему -

хватаю его темной ночью на улице и веду hi партизанский суд...

Но между видениями я снова оказывалс. на улице, шагая к Зинаиде Ивановке с это: проклятой музыкальной папкой, и прохожи толкали меня и возвращали к действительнс сти. к Юрке, которого я встречу не когда-т там. а который сейчас стоит посреди дорог:

Ч стучался в

е Ива)

I 24-е упражнение я должен знать назубок, заупрямилась, требуя от меня упражне-. куда когда на-

Это занятие было переломным в моей зыкальной биографии.

Я пыхтел, обливаясь потом, краснел с кушки до пяток, нажимал клавиши, лих

о чужеродные

В тяжелые минуты всегда приходят какие-то странные, ненужные мысли. Отчаявшись, опустив руки, я вспомнил вдруг давнее свое видение. На сцене, перед толпой народа стою я в черном фраке с галстучком, как у того «ха-ха-ха-ха». который приходил к Зинаиде Ивановне.

Я глянул вперед, перед собой. В блестя-

ко этак подпинывал. едва-едва или просто шел сзади, и это было еще хуже. Содрогаясь всей душой, униженный, запрятав куда-то глубоко в себя собственное достоинство, я шел. всей спиной ощущая Юрку, каждую минуту ожидая, что он ударит сзади. Но Юрка не ударял, он шел за мной с полквартала, по-

е рояля

:о зареветь, завыть bi

: чем не сравнимая бездарь!

Я сидел перед очами суровой Зинаиды Ива-

существом в зеркальной стенке рояля, чувствуя все свое ничтожество, готовый вдарить кулаками по этим проклятым, иезапоминаю-щимся клавишам, как вдруг Зинаида Ивановна, моя дальняя родственница, сделала такое, чего я никогда, никогда в жизни не забуду.

Краснея лицом, светлея глазами, запахивая потуже халат, она встала и прошептала, отворачиваясь, искренне возмущаясь:

- Какая бесталанность!

Гнев душил Зинаиду Ивановну. Еще бы. потрачено столько сил. столько энергии, в конце концов столько родственных чувств — и никакой отдачи. Полная пустота. Полная неспособность. Не сдержав себя в минуту гнева, она прошептала этот свой страшный приговор, и я услышал его. услышал!

я впустил голову, готовый вскочить и убежать отсюда, уйти навсегда, чтобы не видеть этого белозубого оскала открытого рояля. Но уйти — означало сдаться.

Нас было трое в комнате. Зинаида новна. я и рояль. Сумерки вползали в было безумно тихо, и вдруг — вдруг чувствовал себя легким и свободным -

©