Пионер 1989-08, страница 48

*то

ел. не

НУ

сто МП

гь-

JT,

ье

Потом вся кошка вылезла из корзинки. Она была белая, но вся в розовых букетах и в синих полосках. Она была вся разрисована, как будто на ней надет сарафан.

— Ай, какая смешная! — сказала мама и засмеялась.

Фу, какая страшная, сказал папа. А Онуфрий Васильич захохотал на весь дом: Го-го-го! Это но слиняет. Это уж навсегда. Это я сам ее так. Я ведь материи крашу, и я художник. Я знаю, как.

Кошка посмотрела на всех и пошла по комнате, и стала все обнюхивать, и Катя увидала, что на лапках у ней нарисованы красные сапожки с белыми пуговками.

Онуфрий Васильич закричал:

— Утюг! Утюг! Утюжок! Кис-кис, поди сюда. Теперь ты, Катя, ее Утюгом и называй.

Папа сказал:

— Зачем ты, Онуфрий, ее так изуродовал? Онуфрий опять загоготал и сказал:

А по-моему, здорово! Кошка в сарафане! Го-

го-го! Мама сказала:

— Ну, садитесь, давайте пирог есть...

А Катя взяла кошку на колени и стала ее гладить. Кошка сразу замурлыкала и стала тереться крашеной головкой об Катину грудь. Потом Катя тихонько поднесла кошку к зеркальному шкапчику, чтоб кошка на себя посмотрела.

Кошка не захотела смотреть и уткнулась мордочкой Кате под мышку.

Катя все гладила кошкину спинку, и шерсть блестела будто шелк. И выходило, что кошка в шелковом сарафане, и по шелку нарисованы синие полоски, как ленты, и между ними розовые букеты.

На ночь Катя упросила маму позволить взять кошку с собой в постель.

Шкапчик стоял рядом, на столе, так что Кате было все время видно.

Катя гладила кошку и приговаривала:

— Утюжок, Утюжок!

3. Очень крепкая краска

Катя, когда засыпала, думала, как она покажет Любе сначала шкапчик, а потом вдруг позовет из кухни Утюжка. Крикнет: Утюжок, Утюжок! Люба