Техника - молодёжи 1936-11-12, страница 70

Два изваяния, две статуи на цоколях из красного гранита высятся на берегах подводящего канала, расширяющегося здесь и плавно переходящего в аванпорт:

Ленин и Сталин.

Канал открывается аванпортом. Теплоход огибает дугу Восточной дамбы. Необычный вид: за дамбой, к востоку, земля лежит ниже уровня воды. Это «Волжская Голландия», парк декоративных растений, прорезанный ровными аллеями.

Слева — дамба. Справа — узкая, защитная, облицованная камнем, гряда волнолома. На конце ее высокая прямоугольная башенка со стеклянным фонарем

На койне дамбы—высокая прямоугольная башенка.

60

наверху. Там ночами горит сигнальный огонь.

С палуб видно — далеко позади к верхним воротам Волжского шлюза катятся по шоссе автомашины. Они ныряют в тоннель, проложенный под водой в бетонном массиве головы шлюза. Сто сорок шесть метров пролетают автомашины залитым электричеством, облицованным цветным мрамором, коридором тоннеля и вот — уже на другом берегу — поворачивают к монументу Ленина, и дальше, на шоссе, на гребни плотин...

Бескрайняя водная гладь раскрывается за каменной лентой волнолома.

Чтобы очистить зону затопления Волжского водохранилища, строительству канала пришлось перенести на новые места 124 селения и один приволжский город, Корчеву.

Целый год гремели в Корчеве взрывы, рушились церкви, старые купеческие каменные дома. Все лето тридцать шестого года плыли по Волге из Корчевы в Конаково шаланды, груженные камнем, кирпичом, разобранными домами.

В Конакове старинный фаянсовый завод. Он носит теперь имя- Михаила Ивановича Калинина. Сюда, в Конаково, и переселился целый город. С домами, с фруктовыми деревьями старых садов.

Без фабрик, без заводов, вдали от железной дороги, на обмелевшей Волге Корчева была умирающим городком.

Великий сатирик Салтыков-Щедрин оставил нам несколько

замечательных страниц о жутком прошлом бесславной Корчевы.

Все, что было в ней тогда приметного, — это собор и старичок ста семи лет. Тот самый старичок, о котором творец солдатских поселений, военный министр граф Аракчеев, проезжая Корчеву, написал на засиженном мухами листе:

«Сумлеваюсь, штоп сей старик наказание шпицрутенами выдержал»...

Корчевы больше нет. На месте, где она стояла, расстилаются воды «Московского моря».

Скрывается, тает в отдалении Иваньковская плотина. Маленькими и ажурными кажутся отсюда четыре стальных стопяти-деся-гитонных крана над ее бетонной спиной. Их делал Краматорский завод. Они поднимают металлические щиты водоспусков. Вес каждого из восьми щитов — 130 т.

Здание насосной станции.

Дуга восточной дамбы оканчивается тридцатиметровым маяком. Его стройная, белого камня, башня обвита тройным оборотом наружной лестницы из красного полированного гранита. Внутри — лифт. Рефлекторы и мощные лампы посылают отсюда свет на десятки километров.

От аванпорта канал Москва— Волга идет на юг, несколько отклоняясь к востоку. Наш теплоход минует аварийные ворота четвертого километра.

В несколько минут два стальных полотнища, выкатившись из ниш в береговых бетонных устоях и сомкнувшись, могут прекратить воде доступ в канал.