Техника - молодёжи 1969-08, страница 12

Техника - молодёжи 1969-08, страница 12

Александр АДМИРАЛЬСКИЙ

СССР

Ленинград

Рис. Д. Победи нсного

За те пятьдесят лет, что он провел в заключении, обитатели планеты Граунд уже прочно забыли и его самого и суть его преступления. Где-то в архивах Великой Директории Граунда хранились запечатанные металлические капсулы со всеми материалами следствия. Таких капсул было несколько десятков; на каждой из них — не поддающаяся разрушению гравировка: «Вскрыть через двести лет». И подпись Президента Великой Директории.

Каждые полгода сменялся весь штат, обслуживавший узника.

Каждые полгода он писал петицию на имя Президента.

Каждый новый начальник тюрьмы принимал от предыдущего сейф с запечатанными петициями. Инструкция разрешала узнику обращаться к Президенту два раза в год, в день смены тюремного штата. По той же инструкции начальник тюрьмы имел право прочитать петицию, затем обязан был опечатать ее и положить в сейф. Таким образом, когда прошло пятьдесят лет, дела принял сто первый по счету начальник, а в сейфе лежало сто опечатанных петиций.

101-й был молод и весел. Он понятия не имел, что за человека обязан стеречь. Он знал только, что этот человек совершил в прошлом тягчайшие преступления против человечества и осужден на пожизненное заключение.

Узник был стар и угрюм. Несмотря на комфорт, правильный режим, прекрасный климат, пятьдесят лет заключения наложили свой отпечаток.

Днем узник был замкнут, не вступал ни в какие разговоры с тюремщиками, заставлял себя просматривать журналы и книги. А вечером...

Если бы 101-й хоть раз заглянул в спальню узника вечером, он увидел бы и услышал странные вещи.

Узник возбужденно ходил по комнате и что-то шептал.

— Они же ничего не поняли. Если бы они меня послушались, можно было бы в десять лет перевернуть всю жизнь на Граунде. Я давал им в руки неограниченные возможности. Они не смогли перешагнуть собственную тупость. Я не могу допустить, чтобы мои открытия умерли вместе со мной. И я не могу им показать всю полноту этих открытий. Они опять ничего не поймут, как не поняли и тогда, пятьдесят лет назад. Я стар и болен. Я не имею права умереть. У меня нет никакой надежды.

И вот однажды узнику показалось, что он нашел выход...

По инструкции начальник тюрьмы был обязан один раз в неделю беседовать с узником. Беседа не могла продолжаться более часа. Эти беседы, по традиции, носили домашний характер. В столовую подавали чай, персонал уходил, и начальник тюрьмы оставался с узником один на один.

И вот 101-й пришел к узнику на одну из таких бесед.

После нескольких общих фраз они разговорились. И тогда узник сказал:

— Я стал сдавать. За эти годы я много работал, но, очевидно, мне никогда не увидеть результатов своей работы...

— Да, возможно, — ответил 101-й. — Прошу извинить меня, но я вынужден вам напомнить, что мы не имеем права выходить за пределы бытовых тем.

— О, я слишком хорошо это помню, — невесело усмехнулся узник. — Что ж, я не стану нарушать инструкции.

Узник помолчал.

— Вы знаете, в последнее время я увлекся несколько странным, с вашей точки зрения, занятием. Я начал писать.

— Дневник? — вырвалось у 101-го.

— Нет, — улыбнулся узник, — гораздо хуже. Я начал писать фантастические рассказы.

101-й насторожился.

— Я прошу у вас самой малости. Прочтите сейчас один из моих рассказов. Мне хочется узнать ваше мнение.

101-й задумался.

— Это будет нарушением инструкции. Я имею право прочесть только то, что вы подадите мне в последний день моей службы.

— А если я не доживу до этого последнего дня? — тихо сказал узник. — Ведь мне восемьдесят лет. И мои силы убывают с каждым днем.

101-й был молод и весел.

— Я согласен, — сказал он. — Давайте ваш рассказ.

И 101-й начал читать. Вот что он прочел.

«Президент Великой Директории разбирал личную почту. Его внимание привлекла коротенькая записка следующего содержания:

ВТОРАЯ ПРЕМИЯ

НА МЕЖДУНАРОДНОМ КОНКУРСЕ, ПОСВЯЩЕННОМ 50-ЛЕТИЮ ЛЕНИНСКОГО КОМСОМОЛА

В восемь утра ему приносили завтрак В девять он выходил на прогулку. С одиннадцати до двух читал. В два обедал. До четырех отдыхал. Вечером просматривал почту. Ужинал в восемь. И ровно в десять ложился спать. Ничто не могло помешать этому

распорядку. Так продолжалось пятьдесят лет. Дом, в котором он жил, был единственной тюрьмой на всей планете. А он был ее единственным узником...

Ш иссмре )

п тсмнныл,

«д МЕЖДУНАРОДНЫ!*

конкурс